Без времени

Он заметно волновался, и она это видела. Словно маленький ребенок, ничего не объясняя, уверенно тащил ее за собой. Сначала, несмотря на вечернее время, по каким-то магазинам.

— Зачем?

Но он настаивал:

— Нужно срочно купить одежду для выхода.

— Какого выхода, куда? А этот странный побег из клиники?..

Ничего не понимая, полностью доверяясь его воле, следовала за ним. Он был чем-то взволнован. Она не узнавала его, но, поддавшись азарту обезумевшего мужа, выполняла все его прихоти. Наконец в каком-то модном бутике выбрали красивое платье, потом заскочили в номер гостиницы, чтобы переодеться, и отправились, очевидно, на званый раут в президентский дворец или куда-то еще. А он все продолжал молчать и, глядя в ее недоуменные глаза, ничего не объяснял.

Еще пару часов назад она сидела на скамейке в парке клиники, ожидая его, ожидая своего приговора, а теперь в удивительных праздничных нарядах находились в ресторане в самом центре Тель-Авива и смотрели сквозь прозрачную стену на море. Ослепительный свет хрустальных люстр, белые скатерти, изысканно одетые официанты и приглушенная музыка. Все сверкало таинственным, сказочным великолепием, удивляя неподдельным шиком, блеском светящихся ламп на фоне заходящего солнца и беспокойного моря, которое по-вечернему накатывало на берег и готовилось закончить этот день. Но их день, вернее, вечер, только начинался.

Она смотрела на него и терпеливо ждала, а он готовился что-то сказать. Чувствуя это, она не задавала вопросов…

Официант вежливо подошел и предложил меню. Положив на стол карту вин, спросил по-английски, что им принести на аперитив. Ее муж почему-то смешался и по старинке, не глядя в меню, попросил мартини. Потом покраснел, хотел ей что-то сказать, вел себя, как ребенок, и ее веселило такое поведение знакомого ей уже тысячу лет человека. Таким, пожалуй, она не помнила его никогда. Официант через мгновение принес мартини, и наконец они остались вдвоем.

Он торжественно вынул из кармана какой-то флакон и протянул ей.

— Что это? — не поняла она. За целый вечер это были, пожалуй, первые слова, которые она произнесла.

— Твое лекарство! — воскликнул он.

Она взволнованно схватила флакон, внимательно разглядывая его.

— Совсем немного — и ты будешь здорова, — добавил он.

— Ты уверен? — удивилась она.

— Конечно! — продолжил он. — Не зря же мы тащились в такую даль, тратили время, обследовались.

— Но… — сейчас она впервые услышала, что существует лекарство от этой болезни. За последнее время выслушала мнения многих врачей, те только разводили руками, а тут — флакончик в ее руках и уверенный голос мужа. А потому не стала произносить ничего вслух, лишь внимательно на него посмотрела, перевела взгляд на флакон и снова на него.

— Сколько времени нужно принимать эти таблетки? — наконец вымолвила она.

Он запнулся, покраснел — он очень волновался. Она видела это, видела, как он был рад, что нашлось лекарство для нее, а поэтому отвечал не сразу и невпопад:

— Один месяц… Ну… что-то около того — четыре-пять недель.

— И все? — воскликнула она так, что люди начали смотреть в их сторону. — И все? — шепотом повторила она, заметив свою оплошность.

— Конечно! — громко, уверенным голосом добавил он на весь этот зал. — Пьешь таблетки — и забываешь обо всем!

— И запиваешь мартини? — засмеялась она.

Смутившись, тоже засмеялся и сказал:

— Пожалуй, начнем с завтрашнего дня. Сегодня мы отмечаем твое выздоровление… Наше… За тебя!

И он поднял свой бокал.

Она не знала, что думать. За последний месяц она побывала в таком аду, что не готова была к этому избавлению. А тут — просторный зал, чинные официанты, море света, музыка, море за окном, заходящее солнце. Она — в восхитительном почему-то голубом платье, как невеста. (Это он настоял купить именно такое — фантастически небесно-голубое, необыкновенно красивое). Напротив он — в новом дорогом костюме… и этот флакончик в руке.

— Как просто, — подумала она, — какая-то сказка. Сказка бывает?

Посмотрела на него и подумала: «Конечно, бывает! Вот она!»

И снова перевела взгляд на флакон.

А он сидел напротив, его глаза светились незнакомым блеском и улыбались. Он то бледнел, то краснел и неотрывно глядел на нее. Она заметила этот взгляд и была поражена — он смотрел на нее так, как когда-то давно, очень давно, и любовался, не замечая ее изменившегося лица и морщин. Лишь видел это платье и смотрел, не отрываясь, в ее глаза. Наконец произнес, отпив глоток мартини:

— Предлагаю отметить такое событие, а заодно использовать эту поездку. У нас отпуск.

— Здорово! — обрадовалась она. — Надолго?

— На месяц! Целый месяц, и он наш с тобой.

Задумался и произнес незнакомым голосом:

— Медовый месяц.

Посмотрев на него широко открытыми синими глазами, смеясь, спросила:

— Так вот почему ты меня вырядил во все это? Роль невесты! Сошел с ума? Не поздновато ли, спустя десять лет?

— Я тебе задолжал этот месяц, — возразил он, — помнишь, когда-то мы толком так и не смогли никуда поехать. Но раз уж так вышло!..

Она громко засмеялась и уже разумно добавила:

— Может, начнем этот месяц после этого флакончика, недели через три-четыре?