Без воздуха

– Так, выдреныши, вся группа в сборе, а вас нет! Вы где?..

Договорить он не успел, его бесцеремонно перебил баталер, высунувшийся из-за двери:

– Это по задаче ротного. Караси до утра ящик-макет на тактико-специальную подготовку должны родить.

Марков хмыкнул и отстал от нас.

Пошли мы со старшиной второй статьи Федосовым, ветром гонимые, искать какой-нибудь ящик или доски, из которых можно было бы его сколотить, и забрели на территорию столярной мастерской.

– Смотри, доски хорошие в куче валяются! – с радостью проговорил Федос. – Сейчас заберем и пойдем колотить. Только надо будет где-то пилу и молоток с гвоздями достать. Может, у кого из земляков спросить?

– Александр Палыч, а ну его на хрен! Сейчас возьмем эти досточки, а нам по башне настучат. Слышишь, в помещении циркулярка воет? Там наверняка кто-то есть. Наваляют нам!..

– Так все равно надо что-то делать. Ты предлагаешь попросить?

– А почему бы и нет? Ну пошлют нас подальше, так что с того? Идем?

Федосов помялся с ноги на ногу.

– Может, сам сходишь? А я тут потихоньку попытаюсь доски хапнуть.

Я подошел к двери, толкнул ее. За ней на циркулярной пиле распускал доски тот самый старший мичман, который подпольно крутил кинокартины.

Увидев меня, он остановил пилу.

– Тебе чего, матрос? Кто прислал?

– Товарищ старший мичман, я к вам по делу пришел.

– Ох, ни хрена себе! Матрос, какое же у тебя ко мне дело может быть? – Мичман грозно насупился.

Я, сбиваясь, начал ему рассказывать про ящик. Мол, не найдется ли у вас несколько старых ненужных досок вроде тех, которые валяются снаружи мастерской?

– Ящик для песка, полтора на полтора, высота двадцать, с крышкой, кармашками и ручкой. Такой, что ли?

– Так точно!

– Да я же сколотил его, даже покрасил! Уже месяца два никто не забирает. Ты из какой группы?

– Капитан-лейтенанта Поповских.

– Ну да, точно. Он же мне беленькой уже поставил. Видно, по пьяному делу позабыл, – пробормотал мичман, опомнился и погрозил мне пальцем. – Ты сейчас доски вот эти в стопку сложишь, потом ящик заберешь, а то ваш командир группы скажет еще, что я слова не держу.

– Есть, товарищ мичман! – радостно гаркнул я. – Разрешите, я напарника отпущу. Он снаружи.

– Две секунды, – буркнул мичман, включая циркулярную пилу.

– Саня! Федос! – заорал я, выскочив на улицу. – Вали за песком, я сейчас ящик буду делать! И давай рубль.

– На хрена тебе рубль? – начал возмущаться Федосов, осторожно разворачивая носовой платок и доставая желто-коричневую бумажку.

Это же надо! Он тоже свои сбережения в платок заворачивает! Не один я такой умный.

– Мичману! Он за просто так спину себе не почешет и досок не даст. Я ему вообще полтора рубля отстегиваю. Давай, не жмись.

Федос отдал мне рубль и, бурча что-то себе под нос, ушел в сторону площадки для рукопашного боя. Песка там было предостаточно.

Я сложил доски в штабель и получил из рук мичмана аккуратно сколоченный деревянный плоский ящик с ручкой и откидывающейся фанерной крышкой, на которой было приколочено несколько кармашков. Он, как и все на флоте, был выкрашен серой шаровой краской и имел очень приличный вид.

Получив ящик на руки, порадовавшись везению и забывчивости нашего командира, я все-таки решился и задал мичману вопрос, особо волновавший меня:

– Товарищ старший мичман, разрешите сегодня в вашей ленинской кино посмотреть?

– Матрос, ты чего несешь? Какое кино? Охренел совсем?

– Товарищ мичман, я уже смотрел, цену знаю. Я же не за так, еще матроса приведу, напарника с боевой пары, выручка больше будет.

– Вы, караси, охренели совсем. Служите без году неделя, а уже во все щели заныриваете. Иди, давай! После обеда подгребайте. Только смотри, молчок! Узнает кто, прекратятся просмотры!..

– Да я Зуру знаю, и Мотыль меня предупреждал, – блеснул я знакомствами с грузином и коком.

– Ну, все! Отчаливай, разболтался тут!..

После просмотра «Разведчиков» мы с Федосом завалились в кубрик, стирали носки и обсуждали фильм.

Группа прибыла только к отбою, голодная и уставшая. Нашего довольного настроения никто не разделял. Матросы опять целый день горбатились на огороде, и покормить их никто не удосужился.

На душе у меня стало как-то тягостно. Я немного подумал, вспомнил, кто сегодня дежурный кок, осмелился, прошел на камбуз и позвонил в дверь, как говорят радисты, семерочкой – «дай-дай-закурить». Теперь я знал, что это такое.

Из-за двери выглянул матрос из наряда.

– Чего хотел, кто такой?

– Балет из первой роты, к Мотылю по делу.

– Заходи, стой возле входа, сейчас доложу.

Через несколько минут из глубины камбуза мне кто-то свистнул и помахал рукой.

Мотыль как обычно находился в варочном цеху и дирижировал нарядом.

– Что там у тебя?

– Женя, дело такое. Матросы из города пришли, у мичмана на огороде работали, ужин профукали. Тут ничего не осталось, а то пацаны голодные?

– Пацаны в седьмом классе учатся. У меня в котлах каша рисовая осталась. Сейчас на электропечке ее разогрею, пару банок тушняка кину, с луком пережарю, хлеб возьмешь, чаю полно, сахару и масла нет. Дам две банки сгущенки с завтрашнего кофе. Через десять минут приводи.