Без вариантов

Но… В голове носителя Миранда наткнулась на воспоминания о сайте, где Вишневский и его задумчивые сотоварищи рьяно обсуждали экспедицию на Пустошь. Судя по переписке Бориса Ефимовича, лукавые рейдеры зацепили его любознательность шибче некуда — такого вокруг топей накрутили, напридумывали и насочиняли, куда там «Клубу кинопутешественников»! Если господин Вишневский т а и н с т в е н н о пропадет в поселке, расположенном неподалеку от болот, все свалят на «непознанное» и через неделю сюда столько любознательных идиотов нагрянет, что — мама не горюй! Арсению придется круглосуточно дежурить на болотах и отваживать толпы любителей зеленых человечков и прочей чертовщины…

Понимая, что привлекать внимание к Пустоши нельзя, Миранда плотно захватила юрисконсульта. Слегка попрессовала его охрану — непосредственно охранника и выполняющего оные же обязанности шофера. И вместе с псом Хватаем отправилась к подвалу, где держали инвестора Вишневского.

В дороге проинспектировала мышечные реакции носителя, взгрустнула мимоходом: в организме Максима Владленовича был тренирован только мозг. Все прочее — желе и немочь. Ткни пальцем и развалится. А духом — слабоват, труслив…

Промчавшись по поселку, Максим-Миранда подвел Вольво к глухим железным воротам. Коротко посигналил. Дожидаясь, пока откроют створки, снял с шеи Хватая ошейник с телепортом и, приказав собаке:

— Жди, — вылез из автомобиля.

Полностью понять, на что отважилась Миранда, мог бы лишь такой же телепат Арсений: Миранда шла на риск. Смертельный и может быть того не стоящий. В мыслях носителя юрисконсульта плавало полу-придушенное сожаление: в стыдливой душонке Макса плескалась робкая надежда — скорее бы отмучался бедняга олигарх, но там же принимала ванны жадность — чем дольше проживет «корова», тем больше из нее «надоят». От нахлынувшего ощущения гадливости — Миранда на дух не переносила рефлексирующих негодяев! — диверсантка опрометчиво выпустила на лицо брезгливое выражение и вышедшего за ворота охранника встретила, как уж получилось — с брезгливой миной на лице интеллигентного носителя:

— Ну. Чо застыл? Веди меня к терпиле.

Приданный воротам цербер был из э т и х. Из реально отсидевших вертухаев. Ментовско-адвокатский жаргон был ему вполне понятен, непонятным оставался факт: ботаник-губошлеп ему приказывает! Цербер ощетинился, картинно перекинул на пузо автомат:

— Ты ничего, мил-человек, не попутал?!.. Иваныч в курсе, что ты сюда приперся?!

Коротич знал, что вертухай не выстрелит в ценного подельника — без грамотной юридической поддержки Супрунов не справится. Доигрывая случайно выбранную роль пошедшего вразнос, одуревшего от страха и волнений интеллигента, Максим-Миранда подошел к охраннику, небрежно положил руку в англицкой перчатке на автоматный ствол, направив его вниз, и проговорил:

— Заткни фонтан, ушлепок. По ушам давно не получал, да?.. К терпиле, говорю, веди…

Офонаревший от подобной наглости цербер на некоторое время лишился дара речи. Заглохнул, как и было приказано. Смотрел на оборзевшего очкарика и придумывал ответ. Но выпускник Сорбонны нашел чего сказать быстрее:

— Пошли, тут холодно, — раздраженно и томно, в полном соответствии с понятиями вертухая о выпускниках, буркнул Коротич и, обойдя застывшего охранника, как столб, запахивая полы шубы, направился через двор к двухэтажному кирпичному дому, имевшему все признаки долгостроя. У крыльца стояли заметенные снегом бочки с цементом и штабель кирпича, подпирающий обшарпанную деревянную лестницу.

Сзади громко лязгнули ворота.

Не дожидаясь охранника, Максим-Миранда прошел по большой запущенной комнате к спуску в подвал. Кивнул конопатому пареньку, сидящему на низком табурете перед столиком, засыпанном рыбными объедками — охрана воблой под пиво оттягивалась, — и стал спускаться к железной двери.

Конопатый быстро обтер руки засаленным полотенцем, и цыкая зубом, поспешил за господином в шубе. Максим-Миранда, так и сняв перчаток, указал на запертую дверь.

— Открой.

— Дак это…, - засомневался конопатый. — Иваныча как бы должен…

— Открывай, я сказал! — прикрикнул адвокат, и вертухай, полез в карман за ключами.

Максим-Миранда перешагнул порог подвала. Оставаясь на верхней площадке деревянной лестницы в четыре ступеньки, огляделся: свисающая с высокого потолка слабая лампочка освещала тюфячок в углу у батареи. На голом матрасе лежал мужчина с изможденным лицом и закрытыми глазами.

— Когда вы ему сахар измеряли? — не поворачиваясь к охраннику, ворчливо и озабоченно поинтересовался юрисконсульт.

— Дак это… Иваныч недавно приезжал… Он и проверял.

«Паршиво, — подумала Миранда. — Ох как все паршиво… — Поддергивая полы шубы, Коротич-Хорн спустился на цементный пол, быстро подошел к лежащему человеку, нагнулся: пощупал пульс, задрал веки Вишневского. — Пока не в коме, но почти готов», — поставила диагноз диверсантка.

Макс-Миранда разогнул спину и некоторое время задумчиво смотрел в серую стену.