Без тормозов

— А чего тогда дергаешься? И не поглядывай на ломик. Против лома есть приемы. У меня пистолет заряжен. Значит, так. Поговорим здесь и без протокола. Через часок я уйду, забуду о тебе. Есть второй вариант. Задержание и этапирование в Москву. Неделя в обезьяннике и допросы под протокол. А их составляют, чтобы к делу пришивать. Оно тебе надо?

Горячев сел на грязный деревянный ящик.

— Черт! Я же знал, что такие истории мимо не проходят, не задев тебя плечом.

Сквознов захлопнул капот и облокотился на него.

— Зря продаешь. Похожую сейчас не купишь.

— С таким наследством жить страшно. Поди все знаешь. Чего нового от меня услышать хочешь?

— Твою версию. От начала и до конца. Ошибешься — поправлю. Я не сторонник верить только одной стороне, нужно выслушать всех. Каждый тянет одеяло на себя. Самозащита — вещь понятная, не зря же ты на ломик глаз положил.

— Мне-то врать какой резон? — вспылил Горячев. — Мое дело сторона. У Толика крыша поехала от этой девчонки. Меня он не слушал.

Сквознов молчал. Лед тронулся, теперь надо помалкивать. О брошенной в лесу машине он узнал не много. Она досталась Анатолию Ивановичу Горячеву по генеральной доверенности. От кого — неизвестно, так как Горячев ее оформил в собственность и получил чистые документы. Потом Анатолия нашли в лесу с ножом в груди. Причем на ноже были только его отпечатки пальцев. О том, что рядом с ним лежала девушка, никто не знает, кроме цыган. Но они свою новую колдунью не выдали. Пробел. Через три месяца машину передали старшему брату покойного Станиславу Горячеву. Тот менял номера трижды и перекрасил машину. Почему? Кого он боится? Адрес Станислава он все же раздобыл, теперь нашел и его самого. Но это все!

Сквознов опять блефовал. У него получалось как тогда, когда он дал возможность полковнику из Дубны выйти сухим из воды. Однако блефуй, но знай меру. Главное — не перегнуть палку. Об этом Станиславе он ничего не знал и все же решил взять наскоком. Горячев просто мог отмахнуться от него. Я не я, и лошадь не моя, вот и конец фильма. Но парень был напуган, и это сыграло на руку капитану. Теперь главное — не мешать ему говорить, запрется и конец, других свидетелей уже не найдешь. Да и свидетель ли старший брат убитого в лесу Толика?

— Ты отговаривал? — спросил Сквознов.

— А то нет. С огнем не шутят. Не по себе дерево рубил. Куда ему до нее. Надо было сваливать, а Толик гнул свое, словно заколдованный. Женюсь на Марте и все тут. Хоть тресни. А как, если ее сам Храпов приговорил. У гада еще тогда весь восток Подмосковья под подошвой лежал.

— Не торопись, Стасик. Приговоры не выносят невиновным. Чем Марта насолила Храпову?

— Тем, что любила урода. Он вдвое старше ее. Вот и вся ее вина. Он же свою банду сколачивал из колонистов. Так сказать, в люди выводил. Марта тоже воспитывалась в колонии.

— В какой, помнишь?