Без работы

Сама хозяйка была особой очень крепкого кроя. Матылениха напоминала Царь-колокол. Ее надменное лицо украшал крючковатый нос, толстые губы, огромные круглые, как тарелки, глаза. Она говорила сиплым прокуренным басом, хотя в ее голосе периодически появлялись визгливые истеричные нотки.

Разговор Матыленихи и бомжа Геннадия начался с взаимных упреков и вскоре перерос в ожесточенную склоку.

— Те, кто берут, они сами берут. А ты никого не приводишь. За что тебе, тля, давать?! — кричала на старика Матылениха.

— Ты, стерва, — шипел на нее бомж Геннадий, — если не хочешь платить, натравлю ментов.

Конечно, старик блефовал, понимая, что сам на сегодняшний день как заказчик убийства находится в розыске.

Матылениха пришла в ярость и чуть не бросилась на старика с кулаками. Но, хоть и с трудом, удержала себя. Ей было известно, что обиженный ею коварный партнер сдержит угрозу. И лучше расстаться с ним по-хорошему. Еще лучше, чтобы он не совался сюда вообще никогда.

Разговор происходил в комнате с коматозным пьянчугой. Прекратив спорить, Матылениха оставила бомжа Геннадия, вышла на кухню. Там она быстро подставила под сцеживающий сосок ректификационной колонны бутыль с неразбавленным ядом, догадываясь, что старик не откажется взять с собой бутылочку «элитарного» алкоголя. Вернувшись к старику, она протянула ему десять тысяч рублей.

Бомж Геннадий, брезгливо наморщившись, взял подношение. По его мнению, сумма должна была быть в три раза больше. Потом он в сопровождении хозяйки проследовал на кухню, где потребовал два литра качественного самогона. Уловив взгляд старика, направленный в сторону полной бутылки, стоящей под ректификационной колонной, Матылениха разыграла сцену, попробовав всучить ему другую. Но бомж Геннадий не дал себя провести.

— Я возьму, что ты приготовила для себя и своего хахаля, — заявил он, пряча за пазуху ядовитое пойло.

— Да ты, супостат… Как ты смеешь?! Сейчас разбужу Рачика, он тебя урезонит! — заголосила Матылениха. Только почувствовав, что переигрывает, закрыла рот и посторонилась, освобождая дорогу. Бомж Геннадий, не попрощавшись с хозяйкой, покинул квартиру, быстро спустился во двор.

У подъезда в талом сугробе валялся какой-то накаченный зельем тип. Он лежал на спине, как перевернутый жук, пытаясь упереться конечностями в зыбкое черное небо.

— Помоги, — с трудом прохрипел беспомощный мученик. Бомж Геннадий только выругался и презрительно плюнул.

Вскоре старик проник в темный, всеми покинутый парк и, топча мокрый снег, побрел в сторону водонапорной башни, где хранилась лопата.

Старик нервничал. Он спешил вынуть сокровище. Его трясло мелкой дрожью, казалось, что кто-то преследует его и прячется, когда он оборачивается. — Тьфу на вас, — бомж Геннадий вынул бутылку, открутил и, воткнув горлышко в черный распахнутый рот, сделал жадный глоток.

В темноте замелькали болотные огоньки. За деревьями заметались странные тени. Старик продолжил идти. Вдруг он застыл, пораженный страшной догадкой: ведь, может статься, по следам разыщут мои тайники! Чертов снег!

— Да вон уже и следят за мной, — просипел он, когда впереди на тропе отчетливо нарисовались два уродливых демона.

Посланники ада растаяли в сумраке. Однако панический страх накатил новой волной. Старик оглянулся, еще раз приложился к бутылке. Глоток не принес облегчения.

— Скоро ты будешь остывать. Тебе каюк, — шептали ему в ухо издевательские голоса. — У тебя не останется ничего. Ты не сможешь забрать свое золото. Тооочно…

Бомж Геннадий выставил перед собой руки, зарычал от страха и злости. Им овладело безумие. Когда он достиг полуразрушенной водонапорной башни, в его сознании не осталось ничего кроме панических мыслей. Его выследят. Тайники найдут! Он умрет, и кто-то другой распорядится сокровищами! Он понял, кто шел за ним следом. То была его Смерть.

Башня мигнула глазами.

— Нет! Пусть хоть сам дьявол приходит! Я и ему не отдам свое золото! — закричал на башню безумный старик и побежал прочь через скрипящий, шатающийся на ветру лес. Впереди замаячил забор, за которым просматривались очертания погруженного в сумерки покинутого старого дома — заброшенной дачи Лаврентия Берии. У ворот стояла черная, с зажженными фарами «Чайка». Из салона звучал голос Шульженко по радио:

Ты говорила, что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распрощались с тобой…
Нет больше ночек.
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?

— Загоняй! Загоняй! — из-за деревьев заорали пьяные голоса демонов.

Навстречу старику несся огромный кабан. Зверь опустил голову и врезался рылом в живот бомжа Геннадия.

Оглушила боль. В глазах потемнело. Бомж Геннадий рухнул на снег и придавленным червяком закрутился в сугробе.

— Хрена вам лысого. Никому, ничего, никогда, — прохрипел он.

Через минуту он помер.

Глава XII Чудовище