Без права на ошибку

— Кто помогал продотряду собирать хлеб по продразверстке?

Игнатий безучастно смотрел себе под ноги…

Поручик отпер дверь, крикнул вестовому:

— Гавриков! Дай нагайку!

Засвистела нагайка. Рубашка Игнатия не выдержала, порвалась в нескольких местах, обнажая кровавые полосы. Фролов молчал…

В бессильной злобе поручику ничего не оставалось, как вызвать конвоира:

— В одиночку его! Даю тебе, Фролов, еще сутки на размышление.

Через сутки, на следующем допросе, Рогожников застрелил Фролова.

Чудом спасся тогда Фокей Востриков. Не успели расстрелять его беляки: Азинская дивизия освободила Ижевск. Он вернулся в свою деревню, стал там председателем комбеда, заменив Фролова. Чем мог, поддерживал семью погибшего друга. Именно он устроил в детдом осиротевшего Гирыша…

VI

Ростовский с нетерпением ждал возвращения Студента. Лишь только тот перешагнул порог дома, он с нескрываемой радостью крепко обнял его за плечи и провел к себе.

— Ну, садись, братуха, садись, еле тебя дождался. Рассказывай, как ты его…

— Да чего там рассказывать, сделал, как уговаривались. — Студент покосился на вошедшего Курчавого. Ростовский перехватил этот недовольный взгляд и дал знать помощнику, что тот здесь лишний. Курчавый поспешно вышел.

— Ну, продолжай! — атаман уселся поудобней, — не торопясь, по порядку…

Ростовскому уже успел обо всем доложить Курчавый, который неотступно следовал по пятам Студента и все видел собственными глазами. Студент, дойдя до базара, хотел было зайти в булочную, но передумал. Петухова он отыскал моментально и до самого обеда терся поблизости от него. Когда милиционер направился домой, Студент, стараясь не привлечь внимания, пристроился шагах в пятидесяти сзади. На углу Старой улицы и Вятского переулка Петухов свернул налево, за угол. Студент перешел улицу и тоже повернул налево, только на противоположной стороне. Прибавив шаг, намного опередил милиционера. Дойдя до следующего переулка, он скрылся за палисадником небольшого домика. Когда Петухов поравнялся с этим домиком, раздался выстрел, потом второй. Милиционер покачнулся и упал вниз лицом. Сбежался народ, заохали, запричитали бабы. Появился и постовой с Вятского переулка, попросил зевак подвинуться от распростертого на земле неподвижного Петухова. Наклонившись над ним, пощупал пульс, глухо сказал:

— Отошел товарищ.

Снял форменную фуражку и склонил голову…

Вскоре на свистки постового подъехали два милиционера в телеге. Один повез убитого, а другой вместе с постовым бросились прочесывать дворы и огороды.

Курчавый напоследок взглянул на жухлую траву, смоченную кровью, и поспешил с докладом к Ростовскому.

Студент кратко рассказал о случившемся и в конце раздраженно добавил:

— Заодно я хотел убрать и твоего подкидного дурачка Курчавого. Засек я его сразу — по дороге на дело.

— Да? Ну и правильно бы сделал. Я его сам в бараний рог согну за то, что обнаружил себя. Строго-настрого предупреждал же его, чтоб не высветился… А знаешь что, задай-ка ты сам этому долговязому хорошенькую трепку? А?

— Много чести. Не хочу руки пачкать о такую падаль, — брезгливо сказал Студент.

— Ну, добре-добре, не заводись. Накажу сам. Главное — такое большое дело провернули. Молодца!

Ростовский достал бутылку вина и налил в стаканы. «Средь бела дня ухлопать мента… Лихо! Фартовый мужик, — восхищался про себя Ростовский. — Нет, не обмануло меня чутье, не ошибся я в нем».

— Не серчай, браток! Давай выпьемо за радость. — Не дожидаясь, он опрокинул стакан и громко крякнул.

Студент отодвинул свой стакан.

— Да знаю, что нельзя тебе, но по такому случаю — сам бог велел. Только пригуби за компанию.

Студент подумал: «Не отвяжется» — и отпил немного. Ростовский пьянел на глазах.

— Чистая работа. Первый сорт, — снова и снова повторял он. — Теперь у меня две радости в жизни. Первая та, что мать на свет породила, а вторая — тебя встретил. С этого дня, братушка, мы с тобой одной веревочкой связаны. По душе ты мне. Ко двору пришелся.

— Случись что — большевики нас одной петлей задушат… Ты это хочешь сказать? — невесело уточнил Студент.

— Не случится! С такими, как ты, я долго проживу. А уж если доведется, дешево нас не купят. До гробовой доски будем верны анархии. — Моряк подошел к двери и прикрыл ее поплотнее. — Я должен был проверить тебя на излом и на скручивание, без этого нельзя. Ты сам виноват: пароль-то назвал старый. Дело прошлое, но для меня и так осталось загадкой — какая тебя гнала нужда тогда к нам в ненастье и заполночь?

— А никакой загадки: сошел с поезда и сразу направился по адресу.

— Так ведь безопаснее было до утра переждать на вокзале.

— Как раз это-то и рискованнее. На таком вокзальчике каждый на виду, и можно вызвать подозрение. Как-никак посторонний.

— А шастать впотьмах в такой поздний час в поисках явочной квартиры? Ведь надо было пробираться через весь город, в котором объявлено военное положение. Хождение по улицам после десяти вечера запрещено. Это разве не риск?

— Из двух зол я выбрал меньшее. Приди я утром, для тебя бы стало загадкой, а что я делал на вокзале или в городе целую ночь.