Без переводчика

Лучшими номерами в здешних гостиницах считаются те, окна которых выходят на Шельду и на порт.

Антверпен — это город, рожденный Шельдой и морем. А точнее, огромный, раскинувшийся на десятки километров порт, к которому пристроен город. Самое название его — Антверпен — означает «у порта».

«Антверпен получил от бога Шельду, а все остальное — от Шельды» — такую поговорку давным-давно пустили здешние гордецы.

Их легко представить себе, разодетых в бархат купцов и старшин, когда стоишь на Большой площади, перед зданиями, построенными в эпоху Возрождения. Это они перехватили корабли у Брюгге, когда песок задушил Цвин. Это их поэт ван ден Вондель писал, что Антверпен сияет в мире, как алмаз на перстне.

Брюгге был портом европейского севера, Антверпен стал портом атлантическим.

XVI век смотрит из окон гильдейских домов, украшенных эмблемами судоходства и торговли, век дальних морских походов и завоеваний. Америка уже открыта. Кортес вторгся в Мексику. На причалах Антверпена громоздятся товары, которых почти не видел Брюгге: гвоздика, корица, ваниль и… зерна какао — новинка, еще не вошедшая в обиход. Гранильщик шлифует заморские алмазы. Ростовщик получает в уплату долга золото ацтеков.

Город привлекает зодчих, художников, ученых. Из Франции сюда переселяется молодой печатник Кристоф Плантэн. Недалеко от Большой площади он открывает типографию и, чтобы привлечь заказчиков, вешает у входа печатный лист своей работы с труднейшим текстом. Кто отыщет хоть одну ошибку, тому награда! Говорят, никто не обнаружил изъяна в шедевре.

Плантэна прозвали потом «принцем печатников». Он опубликовал полторы тысячи разных сочинений: восьмитомную Библию на пяти древних языках, романы, хроники, ноты, альбомы превосходных гравюр, анатомические атласы… И конечно, карты и учебники для мореходов.

Тогда же прославился картограф Гергард Меркатор. Меркатор путем теоретических выкладок отыскал магнитный полюс земного шара. Проекция Меркатора, его принцип составления карт применяется в морской картографии и поныне.

Недалеко от Большой площади дом Рубенса. Но о нем после. Мы еще не были в замке Стеен. А пойти туда надо: там, как нигде, ощущаешь морскую душу города.

Замок небольшой, с точеными башенками и мостиком через ров — будто из сказки. В его кладке первые камни города, положенные еще в VII веке.

Мореходы приплывали сюда в долбленых ладьях. А в замке, говорят, жил злой великан и собирал с приезжих тяжелую дань. Злодея одолел витязь Брабо. Отлитый из бронзы витязь высится на Большой площади.

При испанцах в замке была штаб-квартира инквизиторов и самого герцога Альбы. Судовые пушки морских гезов посылали сюда свои ядра.

Внутри замка, в музее судоходства, кажется, и сейчас пахнут порохом и солью штормов узорчатые рули, резные клотики, бушприт с девой моря, отчаянно раскинувшей голые руки. Это остатки кораблей, давно погибших в бою или источенных временем.

Лежат под стеклом немые участники походов: компасы и подзорные трубы времен Магеллана, лоция с поэтичным заглавием «Маленький морской светильник», напечатанная еще в 1686 году.

А вот разрисованная филигранная лодка. Даже на лопастях весел плещутся и скалят зубы фантастические водяные твари. В такой лодке возили Наполеона. Он весьма интересовался Антверпеном, намереваясь использовать его как «пистолет, направленный в сердце Англии».

По приказу Наполеона здесь вырыли первые искусственные бассейны. Ведь появились большие суда и для них Антверпен был доступен только в часы прилива. В бассейнах эти суда спокойно стояли, запертые шлюзами, и по высокой воде уходили.

Теперь в порту много бассейнов. И к тому же есть шлюзы, регулирующие уровень самой Шельды.

В музее есть модели и новейших лайнеров. Здесь демонстрируются материалы по десятилетнему плану развития порта, который начали претворять в жизнь в 1956 году.

Кроме новых бассейнов в плане новый шлюз: надо еще выше поднять уровень Шельды, чтобы дать дорогу огромным супертанкерам. На очереди углубление бельгийских каналов для приема новых большегрузных барж.

Кстати сказать, работы подвигаются медленно. Тормозит их другая статья расхода в бюджете Бельгии, как мы знаем, очень крупная — на вооружение…

Я подошел к окну музея. За стеклом — живое продолжение экспозиции. Холодная, встревоженная ветром Шельда, заиндевевшие скаты пакгаузов, вереница пароходов, словно примерзшая к бетонной окантовке берега.

Иногда мимо замка, совсем близко, проплывает океанский пароход, кажущийся великаном на неширокой Шельде. Он заглядывает в залы музея, в чащу карликовых труб и мачт, будто ищет своего предка.

Антверпен фламандский

Уже стало смеркаться, когда я вышел из замка Стеен. Матросские кабачки плеснули на улицу пульсирующий свет вывесок и механическую музыку радиол. Вьюжный ветер загоняет меня в узкий, зигзагообразный переулок, и я шагаю куда глаза глядят, без всякой цели. Дома словно ощупью бредут в полумраке, держа старинные, тяжелые фонари.