Шелби была великолепной моделью, но что делало ее еще лучше, так это то, что она была профессиональным косметологом, поэтому я никогда не нанимала визажиста. Она была два в одном. Мне это нравилось, и иногда даже использовала ее как визажиста, чтобы сделать себе макияж, когда не фотографировала ее. Мы работали вместе в течение нескольких лет, и поэтому нас связывают не только профессиональные отношения. Как и большинство женщин, во время работы мы говорили и о личной жизни. Я знала о ее муже, их проблеме беременности, а она знала о том, с какими трудностями я столкнулась в последние несколько лет.
— Как поживает Девон? — спросила Шелби, натягивая на себя толстовку поверх гипюрового платья, которое она одевала на съемку.
Я пожала плечами.
— Думаю, что хорошо. Но мы не часто говорим о Лив. Обычно я помогаю собраться детям в школу и потом сижу с ними, пока он не вернется домой.
— А как дети?
— Лучше с каждым днем, — ответила я с улыбкой. — Они явно скучают по ней. Иногда больше, чем обычно, но печаль проходит, и у них больше хороших дней, чем плохих. Мне так кажется. Я так надеюсь.
— А как ты? — этот вопрос был задан с большей нежностью, чем другие, ее голос был мягок и полон искреннего беспокойства.
Я вздохнула и застегнула сумку от камеры, а затем посмотрела на нее.
— Думаю, я в порядке.
— Это был наименее убедительный из всех твоих ответов, — отозвалась Шелби, положив руку на бедро в ожидании честного ответа.
— Я не знаю. Я была так сосредоточена на том, чтобы сохранить ее семью, что у меня не осталось времени оплакать ее. — Я покачала головой, чувствуя себя виноватой, произнося эти слова. — Как только она ушла, я сразу же стала помогать ее семье, как она того просила. Такое чувство, что я заменяю ее, пока она в командировке или что-то типа того. Особенно с Девоном, — замолчала, пытаясь собрать воедино мысли. — Каждый день он надеется, что я буду рядом, а я не возражаю. Но он не пытается жить без нее, потому что я всегда рядом, вместе с ним делаю вид, что все нормально. Что все это нормально.
— Ты разговаривала с ним об этом? Говорила, что чувствуешь?
Мои руки безвольно упали по бокам, а я попыталась сдержать слезы.
— Я не могу сказать ему об этом. Он только что потерял жену. Ему не нужна ее эмоциональная подруга, которая только все усложнила бы.
— Ты не только ее эмоциональная подруга, — сказала Шелби, и сделала пальцами кавычки в воздухе. — Вы были с ней лучшими подругами, Эвелин. Ты для этих детей являешься почетной тетушкой. Ты часть их семьи.
Отчаянно пыталась не допустить, чтобы голос дал трещину, но почувствовала зарождающееся рыдание в горле, когда ответила.
— Я потеряла связь с ними, моя часть семьи погибла. И я больше не могу претендовать на них.
Изо дня в день, самое худшее в потери Лив — это изменения. Сначала мне было грустно, потому что я потеряла лучшую подругу. Затем мне было больно, потому что она была так молода, и трагедия стала слишком большой, чтобы ее выдержать. Потом я думала о ее детях и о том, как тяжело, что они потеряли шанс на жизнь со своей матерью, единственным человеком в мире, кто любил их больше всего на свете. Но сегодня грустная часть потери лучшей подруги состояла в том, что потеряв ее, я потеряла и ее семью, ту связь с ними, единение. Моя голова упала на руки, когда я попыталась отогнать желание закричать, освободиться.
— Эвелин, — голос Шелби был таким мягким и полным беспокойства.
Не хочу ее жалости. Я не теряла мать или жену. Печаль, которую я чувствовала, была почти такой же, как и чувство вины.
— Это нормально оплакивать ее, чувствовать потерю. Ты тоже потеряла ее.
Я почувствовала ее руку на своем плече и постаралась не отстраниться от нее, зная, что Шелби просто пытается меня утешить.
— Это тяжело, — сказала я с большой категоричностью, даже суровостью, — след в моем мире, вызванный ее смертью — никак не закончится. Кажется, что это будет длиться вечно. Я буду чувствовать ее потерю всегда.
Когда в горле перестало першить, а мое дыхание снова было под контролем, я начала паковать свои вещи. Старалась не встречаться с Шелби взглядом, но почувствовала, что она тоже стала собирать свои вещи. Через несколько минут, после того, как их мы собрали, я подняла голову, чтобы увидеть, как Шелби загружала сумки в автомобиль. Я нерешительно подошла к ней, прикусив нижнюю губу, не желая, чтобы она увидела мой очередной срыв.
— Эй, — произнесла я, когда подошла к ней.
Она повернулась ко мне после того, как закрыла свой багажник
— Эй.
Шелби улыбалась и была дружелюбной. Это не должно удивлять меня, так как мы были подругами, но удивило.
— Спасибо, что выслушала меня и пыталась помочь.
— В любое время.
— Хорошо. Ну, я позвоню тебе, когда все будет готово, — объявила я, показывая на камеру.
— Звучит хорошо, но, Эвелин, ты можешь позвонить мне в любое время, по любой причине.
— Я запомню это. И спасибо.