Без образа и подобия

По словам просвещавшего меня Хитрого Носа, Звенислав — надо полагать, совместно со «щитовиками» — разработал и начал претворять в жизнь уникальную, не имеющую аналогов защитную печать. Есть более старые, могущественные, созданные еще в до-человеческие времена, но настолько хорошо проработанных нет. Мастер города учел все и при минимальных затратах сил надеялся в течение лет тридцати избавить город от появления чуждых сущностей из нижних пластов. Упор делался на создание нескольких «фундаментальных ступеней», иными словами — несколько печатей образовывали сложную структуру одной, великой. Центром системы предполагалось сделать Михайловский замок, идею о строительстве которого Звенислав когда-то внушил Павлу.

Объяснить архитектору Баженову, известному масону, проект нового дворца труда не составило. Правда, в процессе строительства Баженов умер, работы заканчивал итальянец Бренна, но это ничего не изменило. Михайловский замок оказался построен в нужный вампиру срок — и именно таким, каким требовалось.

К сожалению, не всех магов обрадовала инициатива Звенислава, нашлись и недовольные. Помимо всего прочего, многие ордены, специализирующиеся на вызове потусторонних существ, использовали Питер в качестве тренировочной площадки для неопытных аколитов, — такая практика сохраняется до сих пор. Конечно же, их главы выражали свое недовольство. В те времена Санкт-Петербург являлся столицей, здесь находилось куда больше магов, обстановка сохранялась напряженной, сложнее нынешней. Один из орденов, Серп Великой Жрицы, активно возражал против создания печати, а когда его возражения не были приняты во внимание — «серпы» считались не особо сильными магами, к тому же мастер города властен в своей земле, — приняли решение действовать радикальными способами. Несколько более могущественных орденов выказывали недовольство проводимой Павлом политикой, точнее говоря, решениями стоящих за троном императора магов. Верховный жрец «серпов» решил сыграть на этом противоречии, рассчитывая со временем заполучить Санкт-Петербург в число собственных владений. Или просто повысить статус ордена удачной операцией.

Павел I был убит в собственном замке, тем самым разрушив создаваемую на протяжении почти полувека систему. Человеческая вера обладает невообразимой мощью, и гибель помазанника Божия в центре магической паутины привела к жуткому коллапсу, в первую очередь ударившему по мастеру города и его подданным. Уцелели немногие: из двенадцати вампиров, живших в то время в Питере, выжило четверо.

«Серпы» торжествовали: Звениславу просто нечего было противопоставить ордену. К тому же Совет вампиров не мог предпринимать никаких мер из опасения развязать войну с магами. Казалось, город потерян. На собственную беду, Орден Серпа Великой Жрицы не учел крепости родовой связи, существующей в среде детей ночи. И потому перестал существовать.

Асархаддон, князь Массилии, правил Марселем уже две тысячи лет. Его птенцы давно выросли, дети его детей правили городами. Князь презирал оборотней, ненавидел магов, с голыми руками выходил сражаться против драконов и любил наблюдать за пытками врагов. В Совете его побаивались за пристрастие к силовым методам решения конфликтов, необычное для настолько древнего существа. В общем, та еще душечка.

Звенислав, насколько я понимаю, находится со своим отцом в сложных отношениях. Очень сложных. Ничего удивительного: несколько рассказанных шепотом историй из жизни Асархаддона даже у меня вызвали нечто вроде потери аппетита, а имя князя Ступающая Мягко старается вслух не произносить. Во избежание. Как бы то ни было, двести лет назад именно к своему господину и второму отцу обратился мастер Питера, потребовав мести за нанесенное оскорбление.

Обычный вампир — не так уж важно, насколько он могущественен — в таком случае провел бы консультации с собратьями, посоветовался, прикинул последствия. Только не Асархаддон: этот сомнений не испытывал. Ему потребовался час, чтобы призвать своих потомков, и еще три, чтобы уничтожить всех членов Ордена Серпа Великой Жрицы, не сумевших скрыться в цитадели под Копенгагеном. За какие-то четыре часа орден потерял половину своих магов и оказался на грани уничтожения — союзники в растерянности от жестокости реакции, цитадель в осаде, что делать дальше — не ясно. С налета резиденцию Верховного жреца взять не удалось: началась осада, исход которой ни у кого не вызывал сомнений. В вампирский Совет поступило сразу несколько жалоб испуганных орденов, союзных «серпам».

Повелитель Крови призвал князя Марселя, и тот не посмел ослушаться. Он прибыл на Совет, где выслушал указания на недопустимость подобного поведения, а пришедшие маги просили его остановить своих детей. Асархаддон кивал, ругался, требовал справедливости, оскорблял магов и тянул время иными способами. В это же время Фраат, старший сын князя и мастер Нанта, первым ворвался в орденский замок, а Станий Приск пожрал душу Верховного жреца. Совет окончился с известием о гибели ордена.