Без обратного адреса

Трясущимися руками Фран нащупал свой вчерашний шприц, прогрел иглу на свече и протер себе сгиб локтя остатками алкоголя, найденного на столе. Он использовал неприкосновенный резерв, «запасной парашют» – вколол последнюю оставшуюся у него дозу героина. Напрягся, чтобы успеть вынуть шприц из вены, прежде чем наступит эффект от укола. Долгожданный покой охватил его тело, позволив Франу обмякнуть на топчане. Было холодно. Он даже смог подняться, чтобы взять протертое до дыр одеяло и завернуться в него. Теплое блаженство затопило сознание, и больше ничего не мучило его. Голод, стыд, боль, ломка стали пустыми словами и больше не были страшны.

Карлос не вернулся и к полудню. Конечно, он мог зависнуть у Глории, возясь с ней в постели или выбивая из нее деньги на дозу. Может, его взяли прямо с дозой и сейчас он в участке. Вот славненько-то было бы. Лако давеча был прав – в мире героина друзей не бывает.

Ману тоже отсутствовал. Вроде он сегодня собирался перетереть с каким-то типчиком насчет продажи грузовичка на лом, но никто не знал точно. Всем было пофиг.

Фран постучал в дверь Лако. Тот стоял у окна, смотря вниз на прохожих. Грязные волосы откинуты со лба назад, на лице трехдневная щетина, от которой лицо кажется совсем изможденным. Глаза пустые. Он неподвижно стоял, уставясь в какую-то точку на другой стороне улицы.

– Что там, Лако?

– Ничего. Ровно ничего нет ни здесь, ни в каком другом месте. Мы провалились в черную дыру цивилизации.

Он сделал неудачную попытку улыбнуться – углы губ дрогнули, но не приподнялись.

На добычу новой дозы они отправились вдвоем. Лако не мог защитить себя – он был классической жертвой. Встреться ему первый же отморозок, из тех, что готовы за дозу на что угодно… ведь и такие есть, что за полграмма героина изобьют собственную мать, – и он пропал. Там, куда они шли, классической жертве не следовало появляться в одиночестве.

Один «конек» надежно припрятан в заднем кармане джинсов в полиэтиленовом пакетике, а другой гарцует по венам; вот так-то лучше. Так им было хорошо. Заехав в Барранкильяс, отправились на промысел. Каждый в свою сторону.

Лако никогда не рассказывал о своих делах, но Фран знал, что он просит подаяние в метро. То ли стыдился говорить об этом прямо, то ли просто предпочитал помалкивать – как об этом, так и обо всем остальном, – только в их квартире считалось, что это не обсуждается вслух. А что толку, если и так все знали, откуда Лако берет деньги. Карлос за глаза обзывал его «наш исусик».

«Психодромом» назывался большой зал, где наркоман мог бы при желании провести целый день. Там имелись кабинеты со всем необходимым: шприцами, гигиеническими материалами, резиновыми жгутами, водой для инъекций. Организаторы неукоснительно следили за тем, чтобы все выбрасывали использованные шприцы в специальные яркие контейнеры. Имелись и душевые кабинки со всем необходимым для мытья, Франу не нужные, но очень многие радовались возможности смыть с себя грязь после жизни на улице – для них это была единственная возможность сохранить человеческий облик. Тем, кто успевал явиться рано, доставалась и еда. Было еще небольшое спальное помещение, где можно провести ночь, но пользовались им немногие. По причине, которую Фран хорошо понимал: строгие правила требовали не выходить до половины восьмого утра, и тот, кого по ночам мучила ломка, оказывался заперт наедине со своей мукой до утра, без облегчения. В общем, многие предпочитали скамьи скверов, кафе, картонные короба и одеяла с помоек. За свободу была цена – неприкаянность, холод и голод. Многие, проведя ночь на улице, так и оставались замерзшими навек.

Сидя на длинной, обитой синтетикой скамье, опоясывающей «психодром», Фран читал украденную вчера в метро книгу. Когда он открыл ее и прочитал первые строчки следующей главы, ему показалось, будто он снова забыл прочитанное накануне – но потом почему-то вспомнил все, разом. Читал он медленно, как в детстве, наслаждаясь каждым абзацем и опасаясь, что книга когда-нибудь закончится. Место, которое ему особенно нравилось, он перечитывал по два, а то и по три раза. Хоть бы чтение длилось подольше. Фран одновременно хотел узнать, что дальше, и не продвигаться вперед, чтобы книга не закончилась.

Народ болтался по огромному залу «психодрома», вроде тех львов в клетках, каких он видел в зоопарке. На скамье никто не мог высидеть более двух минут. Все поглядывали на вход в тоскливом ожидании – вдруг кто из приятелей принесет обещанной дури – и одновременно со страхом: придут совсем другие люди, с предъявами. Полиции не боялись. Полиция сюда не приходила никогда. После первого же появления ее здесь слух пронесся бы по всему городу и сюда больше не заглянул бы ни один уличный наркоторговец и, соответственно, ни один наркоман.