Без нефти

В Угольной Реальности, как и у нас, основная часть самодвижущихся повозок будет четырехколесными, а не трехколесными. Число их не особеннно отличается от наших трех четвертей миллиарда. Телевидение к концу века с полной гарантией будет цветным и показывать по нему на большей части планеты станут чувствительные сериалы: латиноамериканские с неузнаванием потерянного дитяти и злобной мстительницей за прошлые обиды, индийские с пением, танцами и близнецами, североамериканские с буднями полицейского участка и любовными историями отвязанных бизнесвумен, вполне возможно, что и российские с благородными рэкетирами и развеселыми ментами. Дети будут завороженно смотреть, как гамбургеры и конфетки пляшут на экране и потом канючить у родителей, чтобы их кормили именно этим напрыгавшимся в телевизоре кормом.

Мир будет разделен прежде всего на развитый индустриальный и постиндустриальный Север и быстро размножающийся, но медленно развивающийся Юг. Колониальная система, сложившаяся в началу ХХ века, к его концу, наверняка распалась, не столько от бунтов в колониях, сколько от отсутствия в метрополиях тех, кто желал бы нести "бремя белых". Одним из главных отличий от предыдущих эпох стало то, что продовольствие экспортируется из промышленных стран в аграрные.

Освоение космоса началось, но к концу века оказалось, что сосредоточено оно почти исключительно на околоземных орбитах, космические мечтания человечества об освоении планет так пока и остались мечтаниями. Зато развитие информационных технологий превышает любые мечты фантастов. Совершенно замшелые бабули с успехом управляют своими карманными ультракоротковолновыми рациями, чтобы доложить дочери о смене памперсов у малыша и заказать ей покупку к ужину творога, кэрри или тортильи.

Мир сотрясают одновременно два демографических кризиса, способные отправить в психушку самого Мальтуса. Дети все чаще и чаще рождаются там, где они не смогут заработать себе на жизнь - и все реже там, где такая возможность в наличии. Прогрессивная же мировая общественность более всего озабочена климатическими проблемами: зимой - наступлением глобального потепления, а летом - грозящим планетарным похолоданием.

Люди среднего поколения в нетрадиционных обществах, как и у нас, недовольны безумными танцами, музыкой и нравами молодого поколения, а также упорной консервативной старомодностью своих собственных родителей. А нетрадиционных обществ все меньше, хотя далеко не каждая деревня превращается в уютный сабарб, чаще получаются маргинальные фавелы.

В самом деле, как бы не изменялись техника, экономика и политика, им никакими силами не сделать, чтобы вместо джаза в 20-е годы получил всеобщее распространение менуэт. Однажды родившиеся в мозгу Дэвида Сарнова "мыльные радиооперы" дальше стали развиваться по своим законам - и никто не смог бы их остановить. Тут формула "Кто скажет буре - стой на месте? Чья власть на свете так сильна?" гораздо более уместна, чем в старой социалистической песне. Посмотрим, однако, что могло бы произойти на том уровне, где изменения достаточно возможны и заметны. Тут можно только выхватывать взглядом из бурного четырехмерного потока жизни какие-то случайные кусочки - остальное любой может придумывать сам в качестве самостоятельного домашнего упражнения.

К примеру, полностью исключены в этом мире за отсутствием нефти североамериканские "нефтяные скандалы" времен президента Гардинга. То есть, коррупция и скандалы были, но не вокруг вайомингской нефти, а, скорей всего, вокруг концессий на добычу горючих сланцев в Колорадо. По той же причине становится менее вероятной, во всяком случае менее масштабной боливийско-парагвайская война в 30-х годах. Судя по свидетельствам всех современников, обе стороны сражались, выполняя волю английских и американских нефтяных компаний, за передел богатых нефтью полей Гран-Чако. Некоторым диссонансом к этому смотрится то, что в Чако никто никогда не смог добыть или хоть найти ни единого барреля заветной жидкости. Но некоторое преувеличение нефтяной подоплеки решительно всего на свете характерно для тех времен так же, как и для конца века. В конце концов, знаменитые слова о том, что теперь вместо "шерше ля фам" надо говорить "шерше ля петроль" были произнесены во французской Палате Депутатов в 1925 году, когда на душу среднего француза приходилось в сутки всего одна тысячная бочки нефтяного потребления - один небольшой стакан. Меньше, чем сегодня в Эритрее, Замбии или Судане. И в 34 раза меньше, чем сегодня в той же Франции.