«Без меня баталии не давать»

   — Конечно, — не задумываясь сказал Пётр. — Нам за море драться приходится. С великими трудами и кровью пробились к Азовскому, теперь, пока на Чёрное море выйдем, сколь сил понадобится. Вы счастливый монарх, ваше величество. Да, да. Обладаете двумя морскими державами — Англией и Голландией.

   — Мой друг, вы считаете это счастьем?

   — А как же? Монарх, владеющий армией, силён, но владеющий ещё и флотом — вдвойне сильнее.

   — У вас есть сын, мой друг?

   — Да.

   — Сколько ему?

   — Уже семь лет.

   — Вот вы, мой друг, действительно счастливый человек.

   — Я?

   — Да, вы. Вы молоды, в два раза моложе меня, и имеете наследника. А я старая бесплодная смоковница.

   — Неужели у вас нет сына, ваше величество?

   — Нет, мой друг, ни сына, ни дочери, — вздохнул Вильгельм. — И жены нет.

   — Как? — удивился Пётр.

   — Вот так, мой друг. Жена моя Анна умерла два года назад, и остался я один как перст.

   — Но можно ж ещё было б.

   — В вашем возрасте, мой друг, можно б было, но не в моём уже. Мне пора к встрече с Всевышним готовиться, ответ держать.

   — Да, — сочувственно вздохнул Пётр и умолк.

Петру и впрямь стало жалко старика, и он не знал, как это выразить да и нужно ли выражать. Вильгельм Оранский, известный прославленный воин, ещё оскорбится этим сочувствием.

Поймав взгляд Петра, скользнувший по картинам, висевшим на стенах, король спросил:

   — Вам нравятся картины?

   — Да как сказать, — пожал Пётр плечами. — Вроде ничего.

И тут взгляд его упал на какой-то механизм, стоявший на столике в углу кабинета.

   — Что это за прибор? — спросил Пётр.

   — Это механизм для определения направления и силы ветра.

   — Да? — Пётр вскочил и направился туда. — Вот это интересно.

Вильгельм, поднявшись с дивана, пошёл следом за гостем. И стал объяснять несложное устройство:

   — Вот видите, эти неподвижные штанги указывают стороны света.

   — Да, да, да. А вот эти короткие — промежуточные румбы, — догадался Пётр.

   — Совершенно верно. И когда дует ветер, вот эти оперения поворачивают стрелу навстречу ему.

   — Так, так. — Пётр повертел прибор. — Это очень интересно. Ворочусь домой, обязательно сделаю такой же. Эту деталь выточу на токарном, эту откую в кузнице. Всё, ваше величество, я запомнил. Сделаю такой же обязательно.

   — Я верю, — усмехнулся снисходительно король. — Мне говорили, что вы владеете многими ремёслами.

   — Да. А разве это плохо?

   — Ничуть, мой друг, ничуть. Но для монарха, увы, не это главное. Не это, мой друг.

   — Я понимаю, что вы имеете в виду, ваше величество. Но это если у вас в стране отличные строители, моряки, мастера. А если у меня нет ни того, ни другого, что прикажете делать? Как я могу заставлять подданных строить корабль и плавать на нём, если сам не овладею и его постройкой, и управлением на море? Нет. Я считаю, сперва я должен освоить мастерство, а потом уж и требовать этого же с подданного. А он возьмёт да и скажет: «А сам-то умеешь ли?» Что я отвечу?

Вильгельм улыбнулся, слушая своего юного гостя, в глубине души завидуя ему, его молодости, любознательности. И одновременно осуждая: «Какой же он царь? Матрос! Плотник! Но только не монарх».

Уже Пётр с бургомистром готовились отъезжать, стояли у кареты, когда Витзена потребовали к королю.

   — Я вас очень прошу, господин директор, всюду сопровождать его. Этот молодой человек завидно любознателен. Удовлетворяйте его любопытство насколько возможно, пожалуйста, — сказал Вильгельм.

   — Хорошо, ваше величество.

   — Когда его посольство намерено отправляться в Гаагу и приступать к переговорам?

   — Наверно, где-то в сентябре.

   — А в чём задержка?

   — В нём же.

   — Не понял вас.

   — Ну, послы хотят дать ему от души потрудиться на верфи.

   — A-а, — улыбнулся Вильгельм. — Ну что ж, ладно. Пусть трудится. Вы думаете, у них получится корабль?

   — А как же, ваше величество. Мастер Поль ими доволен, говорит, что построят раньше срока.

   — Ну что ж, дай Бог, дай Бог. Вы свободны, Витзен. Езжайте. Не забудьте о моей просьбе, пожалуйста.

15 Драка в харчевне

Из Архангельска и Холмогор прибыло ещё пополнение русских учеников для изучения «морского хода». Их было двадцать три человека, все незнатных фамилий, но они обрадовали Петра тем, что прибыли в Амстердам морем, а главное, в пути были не просто пассажирами, а матросами.

— Эти хлеб даром есть не будут, — говорил о них Пётр с удовольствием.

Оно и действительно, все они были из поморов, море для них было не в диковинку, и в Амстердаме им предстояло усвоить только голландские приёмы мореплавания. Некоторые из них встали на квартиры у голландцев, но большинство жило в палатках, разбитых у русского посольского двора. Кормовое содержание получали от посольства, но поскольку деньги были невелики, многие из них подрабатывали — портняжили, скорняжили.

Таким образом, с приездом поморов в нашем полку прибыло. А потому ближайшая от посольского двора харчевня не бедствовала, имея таких молодых и прожорливых посетителей. Ели они всё, что подавали, а в воскресные дни и пили вполне исправно, нередко упиваясь до бесчувствия, что среди русских считалось делом обычным.