Без компромиссов

Том второй

Всякий, кто считает, что сказал или

сделал что-то умное – глупец.

Глава 1

На песчаной отмели лениво и бессмысленно глядя вдаль пустыми костяными глазницами, лежал, а вернее сказать, возвышался примерно на треть из бегущей речной воды, белый человеческий череп. Вряд ли можно себе представить картину более безмятежную, наполненную ещё более пленяющим и захватывающим душу ощущением всепроникающей вечности. Впрочем, приедается и это. А через секунду, ты уже не успеваешь ухватиться за то самое, казалось, неизгладимое впечатление. Оно без остатка испаряется, и взгляд перемещается на другие, совершенно несущественные детали сей эпической картины. Это может быть и блеск воды или может это проплывающая мимо травинка, но эффект упущен и вернуть его уже почти не возможно.

Так устроено наше с вами сознание, оно любит себе спешить куда-то, никогда не хочет и не будет тебя ждать. Лишь коснувшись предмета, оно убегает прочь в неведомые дали своих нейронных связей. Сложно заставить его удержаться на чем-то одном, да и дело это, в целом, точно неблагодарное. Ничего путного ожидать от таких усилий не стоит. Все важное, что родилось, уже родилось, а дальше остается лишь нелепая суета логики и здравого смысла, пытающихся ухватиться за неведомые нити бытия, чтобы общими усилиями, под неумолимый плеск подтачивающих их волн, построить себе хоть и очень красивый, но никому не нужный замок из песка.

– Джонни, вставай, хватить спать! – донеслось из соседней комнаты, – сегодня воскресенье и мы, если помнишь, собирались с тобой милый поехать в Батон-Руж к тете Оливии кушать индейку и, конечно, купим тебе там новые шорты, эти-то заносил уже до дыр.

– Ладно, мам, я почти готов, – смиренно произнес я, но вопреки смыслу произнесенных слов, завернулся обратно в одеяло и закрыл глаза.

«Гляди, речка здесь не такая желтая, как наша Миссисипи» – уже проваливаясь в омут сна, обратил внимание я, и, уже там, еще раз взглянув в пустые глаза белеющей в воде черепушки, опять окончательно погрузился в забытье.

Тут время потекло для всех совершенно с разной скоростью. Для меня, например, очень быстро, потому что уже через секунду одеяло, спасительным саваном отделявшее меня от жареной индейки и тети Оливии, полетело с кровати в угол комнаты.

– Ты, слышишь, сынок? Едем, – требовательно повысив голос и в нетерпении уперев руки в бока, пронзительно крикнула мама.

Зовут её Джессика. Красивая, стройная брюнетка, добрая, дружелюбная, чистокровная американка. С мамой мне повезло. Еще если бы у неё не было этой дурацкой привычки – стягивать с меня по утрам одеяло, то я был жил совсем как в раю.

– Адам, твои дети сегодня остаются дома. Мы едем одни, – это она уже в сердцах крикнула папе, умывающемуся в ванной комнате.

Звучало это довольно убедительно, потому я прыжком решительно соскочил с кровати. Растолкал нагло зевающего брата, постучал кулаком в дверь комнаты младшей сестренки и, схватив на ходу брошенные вечером шорты, запрыгнул сразу в две штанины. Ну, почти. Отчего утеряв равновесие, с грохотом повалился на пол и окончательно проснулся. Шорты были знатные, пошитые прямо из американского флага, звездно-полосатые, их то нам и предстояло сегодня поменять на новые.

Дом наш стоял на берегу соленого озера Пончартрейн, что недалече от славного города Новый Орлеан. Правда, переехали мы сюда относительно недавно, примерно с полгода. Отцу предложили хорошую работу на местном нефтеперерабатывающем заводе. Это стало решающим фактором, чтобы покинуть родной Техас и начать новую жизнь в новом месте. Воспоминания детства, проведенного у небольшого городка Эль-Кампо, врезались в память теплым приятным комочком и не отпускали. Там было хорошо и спокойно.

Белый просторный Додж Караван с удовольствием вместил в свое нутро всю нашу дружную семейку и покатил в сторону дома тети Оливии. Однако, мама, несмотря на выходной, как мне показалось, была немного напряжена, почти не разговаривала и иногда, повернувшись, серьезно смотрела на меня. Но, должен сказать, юность не смотря ни на что, всегда беззаботна и потому я не придавал тому обстоятельству никакого значения. Если будет нужно, то мне обязательно все расскажут, а до тех пор, хоть трава не расти. Так мы ехали, ехали, пока вдруг не остановились у незнакомого и очень красивого, как мне показалось, старинного дома.

– Марвин, Хелен, вы можете пока поиграть в сквере и купить себе мороженое, а мы с Джонни сходим кой-куда, – строго проговорила мама Джессика.

«Джонни» – стало быть, это про меня, – подумал я. Что же это такие за дела, из-за которых я лишаюсь мороженного?