Без гроша в кармане. Среди факиров

Но конь летел, будто у него к хвосту была привязана горящая головня. Ловко сидя в широком мексиканском седле с кожаной бахромой, Бессребреник оценивал взглядом свои ресурсы. Наличие хорошей заряженной винтовки было ему очень приятно. Кроме нее, тут же оказался непромокаемый плащ, а в сумке – сотня патронов, припасы на два-три дня, сало, маисовая мука, огниво и, наконец, оплетенная фляжка для виски.

Видно, владелец индейского коня был человек предусмотрительный.

Бессребреник, очень довольный своим приобретением, успел ускакать уже метров за пятьсот, когда ковбои наконец догадались пуститься за ним вдогонку.

– Он посмел вызвать всех нас на дуэль, а теперь удирает! – говорили они. – Покажем же ему, чего мы стоим!

Они предположили, что он намеревается ускакать от них в прерию, и хохотали от души, находя подобный план безумным.

– Не знает, дурак, что мы можем месяц не сходить с лошади и гнаться за ним хоть до Канады.

– Нет, вы посмотрите, что это он делает!

Бессребреник, выехав за город, вдруг свернул направо со своего первоначального пути, носившего громкое название дороги.

Человек двенадцать ковбоев, скакавших за ним, тоже свернули, продолжая кричать во всю мочь. Но Бессребреник не обращал внимания на их угрозы, – он искал свежие следы повозки и, не найдя их на дороге, намеревался объехать весь город. Его преследователи были уже близко, и на расстоянии трехсот метров от него одному из них вздумалось выстрелить.

Бессребреник услыхал сухой удар: пуля попала в луку седла и раздробила ее. Пролети она на пять сантиметров дальше – и попала бы в спину всадника.

Конь летел, будто у него к хвосту была привязана горящая головня

Брови Бессребреника сердито сдвинулись, и он весь вспыхнул. Немедленно спешившись, он из-за лошади, стоявшей как вкопанная, прицелился в скачущих.

Ковбои пригнулись к седлам и растянулись плашмя. Но ухищрения их были напрасны: Бессребреник с необычайной быстротой метко выстрелил в красную рубашку, алевшую как мак на спине одной из лошадей, – тело конвульсивно взвилось над седлом, мелькнули в воздухе руки, и ковбой бездыханной массой свалился на землю. Привычная лошадь Бессребреника не шелохнулась. Джентльмен подождал полминуты, пока рассеется дым, и намеревался еще раз выстрелить, но увидел, что ковбои по его примеру тоже спешились.

Теперь Бессребренику был виден лишь ряд ружейных дул, выставившихся из-за седел, разглядеть же лица, скрывавшиеся за вьюками, он не мог.

Ковбоям нельзя было выглянуть, не рискуя жизнью, но и Бессребреник со своей стороны не мог пошевельнуться из-за опасения стать мишенью для выстрелов своих противников.

Оба воюющие лагеря бездействовали.

– Эти мошенники, кажется, хотят заставить меня осесть здесь пожизненно! – проворчал Бессребреник. – Ан нет, они затевают что-то новенькое.

Ковбои действительно начали выполнять довольно оригинальный маневр, который в конце концов должен был приблизить их к противнику.

Скрываясь за лошадьми, они заставляли последних продвигаться шаг за шагом вперед, и при том спиралью. Бессребреник видел, что скоро они закончат окружение и ринутся на него со всех сторон, чтобы смять, уничтожить его. Ему стало не по себе.

– Но, – воскликнул он вдруг, – дурак же я право! Есть же средство остановить этих наглецов, которые бесят меня, стоит только…

Он не договорил и выстрелил.

Одна из лошадей, которой пуля попала в висок, растянулась неподвижно. Ковбой, скрывавшийся за ней, бросился плашмя на землю позади нее.

Вся шайка на минуту замерла на месте.

– Отлично! – сказал Бессребреник. – Жаль только ни в чем не повинных лошадей.

Ковбои, казалось, были в крайнем замешательстве: они начали понимать, что потеряют больше, чем приобретут, но врожденное упрямство не позволяло им свернуть с пути, на который они ступили.

Под прикрытием лошадей поспешно состоялся военный совет. Один из ковбоев, более благоразумный и смелый, предложил отступить. Другие набросились на него с проклятиями и бранью, которые долетели до слуха Бессребреника.

Джентльмен, не подавая виду, что обращает внимание на этот шум, воспользовался коротким затишьем, чтобы выполнить чрезвычайно смелый маневр: повесив ружье на седло, он уцепился рукой за лошадиную гриву, ногу сунул в стремя, а свободной рукой острием ножа уколол лошадь в бок.

Только индеец или клоун могли проделать подобный пируэт на виду у неприятеля, для которого жизнь не стоила и ломаного гроша. Конь совершил отчаянный прыжок и помчался, унося неустрашимого седока, которого еще и прикрывал собой. Бессребреник направлял его параллельно линии ковбоев, так что они не могли его видеть и пули их в крайнем случае попали бы в лошадь, а не в него.