Без единого выстрела

На этот раз Курьянов просчитался: спереди, между бампером «хонды» и стволом рябины, оставался почти метр пустого пространства. Привыкший ездить на неповоротливой «победе» старый хрыч, похоже, был уверен, что этого никак не хватит, чтобы выехать на дорогу, но Чек знал, что верткая «хонда» пройдет там с запасом. Ее строили японцы, а они уже много лет страдали от переизбытка личного транспорта и острой нехватки парковочных мест, так что с маневренностью у японских автомобилей был полный порядок. Когда-то Чеку даже попалась на глаза журнальная публикация, в которой шла речь о перспективной разработке японских конструкторов: автомобиле, где все четыре колеса могли бы поворачиваться на девяносто градусов, так что машина выбиралась бы со стоянки боком, под прямым углом. Интересно, подумал Чек, что бы стал делать Курьянов, обзаведись я таким автомобилем? Удавился бы, наверное, от тоски.

Чек потянул за рукоятку, и тройной стеклопакет бесшумно повернулся на шарнирах, впуская в прокуренную комнату поток свежего воздуха, пахнущего мокрой зеленью и теплым асфальтом. Будильник на столе вдруг ни с того ни с сего тихонечко пиликнул, словно напоминая о себе. Чек выругался, отошел от окна и стал натягивать брюки.

Будильник он заводил только в исключительных случаях, собираясь выйти из дома раньше одиннадцати утра, и ставил его всегда не в изголовье, как это принято у большинства людей, а подальше, на стол, чтобы до адской машинки нельзя было дотянуться, не вставая с постели. Чек давно заметил за своим организмом эту особенность: если будильник стоял в пределах досягаемости, он просто выключал его, не открывая глаз и чаще всего даже не просыпаясь, и продолжал мирно спать до полудня, поскольку привык вести ночной образ жизни. Однажды он проспал назначенную на десять утра встречу с Валентином Валерьяновичем и получил свой первый настоящий нагоняй.

Нагоняй в исполнении шефа выглядел жутковато, и с тех пор Чек предусмотрительно ставил будильник подальше, на всякий случай дублируя его таймером музыкального центра.

Вспомнив о таймере, Чек метнулся к музыкальному центру, но запутался в натянутых до половины брюках и чуть не упал. Он схватился за спинку кровати, чтобы удержать равновесие, и в этот момент в недрах музыкального центра что-то звонко щелкнуло, и установленные в углах комнаты огромные колонки, постепенно набирая мощность, обрушили на Чека водопад ревущих аккордов. Уровень звука стоял на максимуме, и Чек поспешно разинул рот, как это делают артиллеристы, чтобы не оглохнуть в момент залпа.

Изрыгая проклятия, Чек дотянулся до пульта дистанционного управления и торопливо выключил музыку. В наступившей тишине стало слышно, как живший этажом ниже Курьянов старательно колотит в потолок чем-то деревянным скорее всего, ручкой от швабры, которой старый хрыч пользовался при ходьбе вместо трости. Чек поглядел на часы. Было тридцать пять минут шестого. «Старик, небось, навернулся от моей музыки, — подумал он. — Хорошо, что наверху чердак, а то лупили бы сейчас с двух концов — и сверху, и снизу. Ну, чего барабанит? Я ведь уже выключил…»

Он наклонился, уперевшись ладонями в колени, и гаркнул прямо в пол:

— Угомонись, дед! Все уже, все!

Он не был уверен, что Курьянов слышит, но стук прекратился. Чек застегнул штаны и потянулся к лежавшей на подоконнике пачке сигарет, но вовремя спохватился и отдернул руку.

— Сначала завтрак, — сказал он вслух. Его завтрак состоял из большой чашки черного, как деготь, термоядерного кофе и лежалой горбушки с кусочком сухой колбасы. Больше в холодильнике ничего не было, и Чек, загибая пальцы, попытался сосчитать, какой сегодня день. По всему выходило, что до визита мамы, которая наверняка принесет что-нибудь пожевать, оставалось еще как минимум двое суток.

— Интересно, — прошамкал Чек набитым ртом, обращаясь к пустому холодильнику, — когда это я успел все сожрать?

Ему было не впервой оказываться в подобной ситуации: увлекшись работой, он превращался в настоящего лунатика, не видя и не понимая ничего, кроме мерцающего перед глазами экрана компьютера. В таком состоянии он мог не спать и не есть по трое суток, а потом, все так же незаметно для себя самого, вымести холодильник дочиста, уничтожив в течение часа недельный запас продуктов. Судя по состоянию холодильника, в котором не было ничего, кроме каким-то чудом попавшего в отделение для овощей профессионального фотоаппарата «минольта», именно так все на этот раз и произошло.

— А ты что тут делаешь? — прокурорским тоном спросил Чек у фотоаппарата, за ремешок вынимая его из нижнего ящика холодильника.

Фотоаппарат молчал, от кожаного футляра веяло прохладой. Чек поискал, куда бы его сунуть, но все горизонтальные плоскости в кухне были загромождены грязной посудой и книгами, от одного вида которых любой поклонник беллетристики впал бы в глубокую депрессию.

— Ага, — глубокомысленно сказал Чек фотоаппарату. — Следствию все ясно. Понятно, как ты сюда забрел… Ну ты пока тут полежи, а я, когда вернусь, наведу порядок.