Без единого выстрела

Чек кивнул, подхватил сумку с ноутбуком и поднял лежавший в сторонке обрез. Баландин собственноручно обкорнал украденное у Агнессы Викторовны ружье, укоротив стволы и отпилив украшенный резьбой приклад. Чек наблюдал за этой варварской операцией совершенно равнодушно: глупо сожалеть об испорченном ружье, когда его хозяйка осталась лежать в замусоренной кухне брошенного жильцами дома, где ею наверняка успели полакомиться крысы, а может быть, и ее собственная кошка, прежде чем кто-нибудь нашел ее тело.

Обрез был заряжен самодельной картечью, которую Чек и Баландин вместе нарубили из куска толстой стальной проволоки. Когда Баландин на пробу пальнул этой картечью в одном из заброшенных домов, в дощатой перегородке возникла дыра, в которую можно было свободно просунуть руку. «Незаменимая штука для ближнего боя, — сказал Баландин, вручая Чеку обрез. — Главное, что целиться не надо. Куда ни попади, клиенту все равно крышка. Если сразу не подохнет, то кровью истечет наверняка. Следи, чтобы эта штука всегда была под рукой. Только яйца себе не отстрели, грамотей».

— Ну, — сказал Баландин, когда они двинулись в путь, осторожно пробираясь по задам заброшенной деревни параллельно дороге, — и чего ты добился с этой своей балалайкой?

Чек коротко усмехнулся.

— А чего ты добился со своим стволом и своими ооновскими понтами? — огрызнулся он. — Я-то кое-чего добился, можешь не сомневаться.

— Например?

— Например, подбросил твою историю парочке газет — тех, у которых тиражи по несколько миллионов экземпляров. Если все будет нормально, наш материал выйдет в свет уже сегодня, самое позднее — завтра.

— Бесплатно?

— Плевал я на деньги! — резко сказал Чек.

— Я тоже, — после короткого раздумья согласился Баландин. — Тогда какой в этом толк? Доказательств-то у нас никаких, а без доказательств все это пустой треп.

— Доказательства нужны суду, — сказал Чек. — А для того, чтобы подмочить репутацию, достаточно всего лишь туманного намека. Можешь мне поверить, последние пару лет я получал свои деньги именно за это. И потом, все это ерунда. Репутация Рогозина меня не интересует. Я хочу его раздразнить, чтобы он начал действовать побыстрее. Когда человек торопится, больше шансов на то, что он допустит ошибку.

— Раздразнить? — переспросил Баландин. — Да, это ты хорошо придумал. Вытащить эту историю на свет божий — это все равно что засунуть нашему Юрику в задницу палку с гвоздями и пару раз хорошенько крутануть. Взовьется, как наскипидаренный. А что дальше?

— Дальше будем думать, — сказал Чек. — Ни на работе, ни в городской квартире нам его не достать. Я узнал, где у него дача.

— Я знаю, где была дача его папашки, — перебил Баландин. — Поселок Раздолье, кажется.

— Улица Широкая, дом пять, — подхватил Чек. — Даже не верится. Неужели за столько лет и с такими деньгами он так и не удосужился выстроить себе приличный загородный дом?

— Не волнуйся, — проворчал Баландин. — Дом там такой, что дай бог каждому. Конечно, староват, но десять лет назад это был настоящий дворец. Он задумчиво поскреб покрытую шрамами макушку. — Да, прихватить его там было бы неплохо. Только как это сделать? Сидеть в лесу и дожидаться, когда хозяин решит подышать свежим воздухом?

— Что-нибудь придумаем, — пообещал Чек.

Баландин покосился на него с невольным уважением. Парнишка оказался крепче, чем он думал. Баландин никогда не связался бы с этим интеллигентным хлюпиком, если бы мог выбирать. Но выбирать-то он как раз и не мог — мешала засевшая в плече пуля, — а когда способность управлять собственной судьбой вернулась к нему, было уже поздно: мальчишка прилепился к хромому волку намертво, и неожиданно выяснилось, что пользы от него больше, чем от самого Баландина. Без этого парня с его компьютером Баландин был как слепой котенок. Если бы не Чек, надежды поквитаться с Рогозиным не было бы.

Первое время Баландин пристально следил за своим напарником, готовый прикончить его сразу же, как только тот даст слабину или вздумает идти на попятный. Это была дорога с односторонним движением, и Баландин не собирался погибать только из-за того, что по воле случая оказавшийся рядом с ним сопляк решит, что с него довольно, и запросится обратно к маминой юбке. Но Чек шел к цели со спокойным упрямством, и Баландин вынужден был пересмотреть свое мнение на этот счет.

Постепенно он начал понимать, что голова у Чека варит гораздо лучше, чем у него, и без споров принимал советы своего компаньона, больше напоминавшие короткие приказы. Хотя главным в их небольшой команде оставался Баландин — и по праву сильного, и потому, что его ненависть была старше ненависти Чека на долгих одиннадцать лет. Кроме того, существовала одна вещь, которой Баландин не знал о своем напарнике, и до выяснения этой последней подробности Чек оставался для него сявой.