Без единого выстрела [сборник]

Решил я в дорогу налегке идти. Куртка камуфляжная, штаны такие же, сапоги офицерские, в правый за голенище — нож армейский типа «финка», в левый — нагайка легла, там ей и место. Четыре метательных ножа на поясе, в руках посох дорожный. Пять тысяч лет люди по Европе ходят, и в руках у них палки. Моя была достойна восхищения. Продукт российской «нападалки». Многие говорят — «оборонки», это им думать лениво. Оборонялись мы за двести лет ровно два раза, от Наполеона и Гитлера. А все остальное время как–то нападали. Египет и Сирия, Эфиопия и Вьетнам, Ангола и Никарагуа, Конго и Корея, Венгрия и Чехословакия. Это навскидку. Чего забыл, извините.

Палочка моя просто волшебная. Сделана она из композитных материалов, в огне не горит, в воде не тонет. Легким движением руки превращается посох в трехметровый шест. На одном конце штык трехгранный спрятан, из второго нить пятиметровая выбрасывается с крючком стальным. Полезная штука на болотах, может жизнь спасти. Провалишься хоть по плечи, зацепишься за ближайший куст и выбирайся на сухое место из трясины. А в сложенном виде всего полтора метра и никаких вопросов не вызывает.

Фляжка армейская на ремне, ягоды и травы сушеные по карманам рассованы, сало и сухари в рюкзаке. Жека Болотник из Кольцова к походу готов. Утром до зари встали, к заправке пошли. Ворожил нам с Сенечкой дедушка леший, сразу знакомого водителя встретили. Мы его в прошлом году два раза из снежных заносов выкапывали. Он по окрестностям пробежался, в гостиницу заглянул и в столовую, бежит, руками машет.

— Нашел я вам машину. Эстонцы своим землякам творог со сливками везут, прямо в военный городок Чернобыль‑4. Через полчаса выезжают, пошли скорей!

Обнялся я с Сеней Алкоголиком, слов тратить не стали, и так все понятно — мне удачи, ему — терпенья. Ждать — тоже работа. Эстонцы на меня посмотрели мельком, и то верно, я ведь не девка голая, чего пялиться? Залез в спальник, рюкзак под голову, и затих. А проснулся уже в Украине. Шли без остановок, груз нежный, дядькам прибалтийским его сдать не терпелось.

— Мы в городке на транспортной площадке каждый четверг с десяти до двух, — мне один говорит. — Водители добро помнят, и долги отдают. Раз ты нашим товарищам помогал, можешь на поддержку рассчитывать.

А тут опять заставы замелькали, патрули и блокпосты, и понятно стало, приехали. Пропуск на машине был серьезный, поставки армейские, к нам не цеплялись. Через час я на щебенку перед КПП спрыгнул и в кусты ушел. Веточки качнулись, то ли плечом зацепил, то ли ветер колыхнул. И опять нет никого.

Если не знаешь, чего делать, не делай ничего. Переделывать не придется. Слился я с местностью, дождик мелкий меня мочит, по грунтовой дороге джипы тентом затянутые три раза проехали, откуда–то слева ветер речь казенную обрывками доносил. Мы, типа, не зону от вас охраняем, а вас от зоны. От трудностей и опасностей. Выходите из леса с поднятыми руками, иначе заложники будут расстреляны. Это раньше было и не здесь. Это маршал Тухачевский под Тамбовом орден зарабатывал в боях с крестьянами. Да, один черт.

Начальство в стране меняется изредка, а порядки — нет. Меня зовут последний поворот. Меня узнайте сами по вкусу водки и сырой земли и хлеба со слезами.

А вот и гости пожаловали. Один штук. Шучу я. Смех — он жизнь продлевает. А человечек не прост. К ограждению подкатился, заранее запасенными рогатками нижнюю проволоку поднял и под нее нырнул. Я ползком за ним следом, дядя местный, расписание патрулей должен знать. Тут дымком табачным повеяло. Еще один дурачок, думаю. На каждой пачке им пишут — не кури, вредно это, а они все не верят. Ты сходи в тубдиспансер или в областную онкологию — посмотри на больных людишек и себя на их месте представь. А потом выйди на крылечко и закури.

Мой невольный проводник к курильщику подошел. Тот на поваленном дереве сидел в черной куртке. И ясно мне стало, что я уже в Зоне. Метрах в десяти труп валялся, и никому до этого дела не было. Лежит — ну и пусть. Дальше в тумане, под мелким дождем, полусфера пузырилась. Вот к ней мне не хотелось приближаться категорически, храни меня дедушка леший.

— Вот тебе, Клещ, контейнер фарфоровый, — сказал негромко гость и рюкзак протянул. — Наберешь его полный «холодца», тут тебе и вид на жительство и квартирка в Европе и счет в банке немалый.

— Ты меня, Бизон, совсем за идиота держишь, — вяло возмутился собеседник сидящий на дереве. — Исследования запрещены полностью, как представляющие опасность для всего человечества. Это сразу гражданство, вилла на берегу теплого моря и счет очень большой.

— Принеси хабар, поторгуемся, — усмехнулся пришелец. — Вот тебе аванс и патроны.

Он положил на землю пакет.

— Тебя три страны ищут, и вовсе не для того, чтобы ордена вручить, — напомнил он Клещу. — Жду неделю в «Пьяной плоти». Время пошло.

И ушел обратно. А я здесь остался.