Без чувств

— Каникулы так быстро кончаются, он должно быть, отвык от учёбы.

— Он всего ребёнок, когда-то и мы были такими, помнишь?

— Да, мы с тобой дружили с самого детства, как Фирсес и Неки. Интересно, повторят ли они наш опыт.

— Чесно, я буду очень рада, если они в будущем поженятся. Их связь очень крепкая, ничто её не разрушит.

— Прямо как нас, дорогая.

Фирсес лежит на кровати, ему в глаза светит яркий солнечный свет, время явно не утреннее. Фирсес проснулся, в доме тишина. Фирсес встаёт с кровати и протирая глаза зовёт родителей и идёт на кухню, ожидая там завстрак.

— Мам, пап, а мы не проспали школу, сегодня же…

Вся кухня в крови, Фирсес с задержкой заметил, что идёт по луже крови. Тело матери лежит на полу, у неё нет головы, а туловище пробито. В дыре видно, как кишки свисают. В стороне от тела матери, в стене, огромный кровавый отпечаток, а под ним каша из раздробленных костей и мяса, куски которого разлетелись по всей комнате. В этой каше сложно понять, что это когда-то был отец Фирсеса. Это привело в шок и оцепинение Фирсеса, в обморок ему не давал падать темный, грязный силует девочки, сидевший на столе, держась за свои ноги, плотно прижимая к телу. У неё не было видно глаз, но с лица капала черная жидкость, напоминающая слёжы, вот только они сразу изчезали, как падали на землю.

— Фирсес, я запрещаю тебе любить, и проявлять любовь, иначе я каждого убью.

ЗАНАВЕС

… Срочно, вызывайте скорую… …Надо сообщить директору… …Чёрт, снова этот проклятый… … Реально проклят… … Быстрее, уходит… … А вы знали, что он убил своих родителей… … Не просто им было с таким демоном… … Не смотрите ему в глаза… … Почему так долго нет скорой… … Не подходи к нам… … Господи, что происходит…

Весь этот ваш поток тупых голосов, он меня бесит, заткнитесь уже. Демон? Проклят? Убийца? Кто бы я не был, я буду для вас кошмаром, тем кого вы называете проклятым, или демоном. Отныне я проклятый, демон, я Фирсес.

Фирсес вытаскивает из своего живота осколок стела, вылетевшего из автобуса. Фирсес успел лишь на пару сантиметров вонзить его в себя. Он швырнул осколок в стоящего человека, пробив ему шею. Человек крепко держался за горло, но это не помогло сдержать сильный поток крови. Все вокруг в панике и разбегаются в разные стороны, но скорости им не хватает и все в радиусе двадцати метров разполовинело на две части. Всё, что они успели увидеть перед смертью — мёртвые глаза Фирсеа, в них не отражается свет, словно, покрыты матовой поверхностью.

Фирсес, не много храмая от боли в животе, идёт обратно в школу. Заворачивая за один угол школы, он попадает в тамбур, соединяющий помещение школьного театра со школой. Главные ворота театра разлетаются в щепки, весь зал напуган и смотрит на Фирсеса. Его взгляд смотрит строго в низ, при попытке подойти к нему, Фирсес резко поднимает взгляд на преподователя, который крадётся к нему. Он лишился каждой части своего тела, даже пальзы отрезало от ладоней. Куски тела преподователя, и его части, вместе со внутренними органами разбросало по всему театру.

Все начали кричать и убегать через запасной выход, но из-за сильной толкучки мало кому удавалось пройти серез узкую дверь, а Фирсес продолжал не спеша идти и превращая в фарш всех ближних к нему. Из-за паники, они не замечают как забивают других ногами, из многочисленных криков, сложно что-либо понять. Многие от страха потеряли сознание, забивались под креслами. Фирсес не пропускал никого, фантаны крови и разлетевшегося мяса везде. С каждым шагом в низ, по ступенькам, он становиться ближе к толпе, пытающийся протиснуться в дверь. Каждая ступенька, после его шага окрашивалась в цвет крови, крики не кончались они, словно, возбуждали Фирсеса и он начинает смеяться, не свойственным, для себя смехом. Ему достаточно бросить свой нечеловеческий взгляд и из человека пойдёт фантан крови с органами.

Мне противно на это смотреть, но почему, почему я не хочу тебя останавливать? А смогу ли я остановить тебя? Незнаю! Можно подумать, что ты так защищаешь меня, но это слишком жестоко, я не хочу это видеть, дай мне закрыть глаза, позволь закрыть уши.

У меня ничего не осталось, ради чего мне жить, ради кого? Эриль, если честно, я знал, что однажды такое произойдёт, я не верил, что смогу полностью закрыть свои эмоции, я сделал большую ошибку. Знаешь, а ведь ты была единственной с которой я мог спокойно разговаривать, не боясь, что человек превратиться в фарш. Можно ли это считать доужбой? Мы ведь с тобой, по сути, дружили. Можно ли это считать твоей ревностью?

Ты хотела, что бы я был предан только тебе, и ты не позволяла мне погибнуть. Ты могла полностью захватить моё тело тысячу раз, в каждый момент, но ты была в стороне и не мешала мне жить с другими людьми. Я помню как ты мне говорила, что мы никогда не станет друзьями, ты никогда не будешь меня любить, но всё же, ты это не сделала, защищала меня от себя. Признай, ты хочешь, чтобы тебя любили, как раньше и никогда не предовали.