Без берегов

Она вспоминала себя, как она ударила мизинец на левой ноге о беговую дорожку, как он посинел, сильно болел, было больно ходить. Потом через несколько дней, она увидела, как нога стала опухать, синеть, чернеть. Чернота начала подниматься вверх, Вера в ужасе смотрела на свою ногу. В то время она вспомнила соседа, у него была гангрена, от сахарного диабета врачи сказали, что нужно ампутировать ногу.

Его сноха работала медсестрой, она предложила проколоть пенициллин. Вера сделала ему 10 уколов, все прошло. Тогда Вера смотрела на свою сине-черную ногу и тряслась от страха, она представила, что это уже все, конец, она может остаться без ноги. Она вечером, в слезах, обильно смочила вату своей мочой, вспомнила, что это помогает при ушибах. Обмотала ногу, потом целлофан, надела чулок, к обеду все пожелтело, еще раз и все нормально.

Вера подумала, что маме надо было тоже ноги обложить ватой с мочой, мама как раз только пописала в ведерко, перед тем как мы ей надели памперс. –А я-то, дура пошла и вылила быстро с ведерка в унитаз, потому что воняло. Какая дура! Дура! Почему я не вспомнила этого, когда была у мамы. Веру охватил пожар сожаления. Она била руками подушку и рыдала.

– У! У! У! Выла Вера. Что теперь делать? Где я теперь возьму ее мочу? А тут был такой подходящий случай. Дура! Дура! Зачем я ее вылила. А! А! А! Билась в истерике Вера. Мамочка, бедная моя мамочка. Какая я плохая дочка. Она ходила по комнате и завывала. Хорошо, что Леша плохо слышит, можно вволю наораться, только делу-то этим уже не поможешь.

Сегодня к обеду, Римка бы сняла чулки, а там уже все посветлело, и ноги бы ее не болели. Я могу поехать, но где я возьму мочу, что свою, что ли привязывать, вдруг моя не поможет, скажут совсем Верка с ума сошла, пописала и привязала. Там же много надо, из меня столько не выходит. А если у нее гангрена начнется? Вера начала еще больше выть. О! О! О! Она сидела на кровати, закрыв лицо руками, качаясь взад и вперед, и выла. Мамуличка! Мамуличка моя, милая моя, родненькая моя. Что же теперь делать-то, Боже помоги, Боже прости, Боже подскажи.

Вера посмотрела на часы, 5 часов утра, она всю ночь проревела. Вера легла на кровать, начала вспоминать. Римка говорила, что мама гонит, орет, не давала с мамой разговаривать потому, что она никого не узнает. Когда Вера разговаривала с мамой, она ее сразу узнала, правда голос у нее был странный, а потом, когда Вера приехала, мама была спокойная, улыбалась, может она все наврала, когда Вера была у нее 24 февраля, она тоже была спокойная и не битая. А через 5 дней Римка звонит, говорит, что она гонит, орет, палкой машет, все разбивает, а 3 марта она уже вся побитая. Как так может быть?

Вера не заметила, как уснула, ей приснился брат Валера. Она его лицо не видела, она с ним разговаривала, но сразу поняла, что это ее брат.

– Валера, брат! Привет.

– Привет.

– Прости меня пожалуйста, что я тебя не послушала, ты говорил, что будет хуже. А я так не хотела маму отпускать от себя. Я хотела еще хоть немного побыть с ней. Валера, теперь ты ее заберешь? А когда? Ты ее к себе заберешь?

– Через 1-2 месяца я ее заберу к себе.

– Валера. Мне приснился сон, там девочка мне сказала, что я умру через 3 месяца от рака. Я знаю, что так быстро от рака не умирают, люди годами мучаются, может это какой-то другой рак? Ты меня тоже к себе заберешь?

– Ты еще долго проживешь, но потом я тебя тоже к себе заберу.

– Валера. Как же я буду жить одна, без тебя, без мамы, без Леши, одна в пустом доме. Я не смогу жить без Леши.

– Хорошо, если ты просишь, он тоже будет жить долго.

– Валера, наша мама, как так получилось. Все было нормально, она падала, был небольшой синяк. А через три дня, она вся сине-черная, рука сломана. Ее били?

– Да.

– Это ужасно. Кто? Аркашка и Римка? Вера плакала.

– Римка.

– Римка? Вот эта торба, в ней же 150 с лишнем килограмм. Наша мамочка, она же маленькая, худенькая, Божий одуванчик, она же спит и спит, кому она могла помешать? За что? Ты молчишь. Ты ушел?

– Я тут. Она ее пинала. Она ей ребра сломала. Я убью ее.

– Валера, а вы тоже можете быть злыми?

– Да.

– Валера, как же можно бить, слабого, беззащитного, пожилую бабушку, она же такая слабенькая, она же еле ходит, по стеночке. Вера начала рыдать. Валера, что я могу сделать, для моей мамочки, что мне делать?

– Поубавить свои слезы. Вера помни, я убью ее. Вера начала сильно плакать, она проснулась от своих слез, уткнулась лицом в подушку и орала.

– Мамочка, милая родненькая, она же мне говорила, они издеваются надо мной, эти твари, они твари, я милицию вызову. Почему же я не поехала к ней? Потому, что у меня даже в голове не укладывалось, что ее могут бить. Пинать? Мою мамочку пинала это жирная торба? Мамочка, она была такая беззащитная, одинокая в этой квартире, среди монстров. На часах только 6, Леша еще спит.