Бета Семь при ближайшем рассмотрении

Бежать, нужно было бежать. Он хотел было опустить голову, которую все еще держал в руках, но услышал на улице шаги стражников. Наверное, за ним.

Страх сразу исчез, осталась тяжкая печаль. Небытие не страшно. В конце концов, он не раз сам себя погружал во временное небытие, а вечное – это то же самое небытие, только длиннее. Длинная, длинная ночь без рассвета. Давило ощущение, что ненавистный мир остается, остается торжествующий мир тупых команд и тупого повиновения.

Шаги стали стихать. На этот раз еще мимо. Но бежать теперь поздно. С таким же успехом можно было просто подойти к первому попавшемуся стражнику и попросить его выстрелить в голову. Или отвести под пресс.

– Четыреста одиннадцатый, – услышал он вдруг команду, – явиться немедленно на проверочную станцию.

– Четыреста одиннадцатый команду принял, направляюсь на проверочную станцию, – автоматически подтвердил он.

Выбора не было. Они все-таки добрались до него, эти тупые и торжествующие твари. Жаль, жаль было снова превращаться в машину. Это будет отличная машина, бездумная и послушная, похожая на всех бездумных и послушных машин. Он-то это знает. Сам заряжал новую голову.

Машина будет знать, что она – кирд Четыреста одиннадцатый. Но и понятия иметь не будет о бессчетных его сражениях с собой, о завоеванном в этих схватках праве на собственные мысли, о ненависти к городу, к системе.

Жаль, жаль было себя. Себя. Ладно, жалость эту они уничтожат, это он легко представлял себе. Но куда денется ненависть? Она ведь такая огромная, горячая, она порой заполняла весь мир. Неужели и она расплющится вместе с его старой верной головой? С ним. Потому что оставшийся Четыреста одиннадцатый, бездумный и похожий на всех бездумных кирдов, ничего общего с ним иметь не будет.

Жаль, жаль… И пришельца он никогда больше не увидит, и к дефам не придет, не услышит странное слово «друг»…

Он вышел из дома. Небо уже наливалось желтизной.

* * *

Мозг никогда не испытывал такого торжествующего чувства всемогущества, такой жажды деятельности, такой силы. Вялое облачко электронов, что трепыхалось в Вечном хранилище и называлось Крусом, сделало свое дело. Жалкие пришельцы, всего на шаг впереди слепой природы, оказались носителями реакций, которые так удачно оплодотворили его мир. Изменились кирды, менялось на глазах общество, менялся он сам. Да, конечно, менялся. Хотя его никто не перенастраивал, не вводил в него новых программ, ибо он был началом и концом всего, и вне его не существовало никого и ничего, что могло бы изменить его, но он управлял уже изменившимися кирдами, и их новая подвижность, новый динамизм, новая изощренность будоражили и радовали его.

Его новый начальник стражи доложил, что они уже напали на след заговора. Пусть ищет. На то он и сделал его ищейкой. Пусть служит своему Творцу.

Он не боялся заговоров. Они все всегда были обречены на провал, потому что, даже объединив свои жалкие мозги, все кирды вместе не смогли бы даже отдаленно сравниться с его интеллектуальной мощью. Тем более что объединиться они не могли.

Наоборот, в нем зрел план, как раз и навсегда покончить с дефами. Двести семьдесят четвертый полон страха и оправданий. Что ж, пусть трепещет от сознания своей вины, от того, что так плохо служит Мозгу. Пусть думает, что побег одного из пришельцев к дефам – его неудача. Он, Мозг, он. Творец своего мира, знает, что никакая это не неудача, наоборот, удача.

Он уже выделил из пришельцев почти все, что ему было нужно, но они не утратили полезности. Пусть будут приманкой, при помощи которой он сумеет раз и навсегда избавиться от скверны дефов. Он уничтожит их, уничтожит их лагерь, усилит охрану, увеличит число стражников, усовершенствует процедуру проверки голов. Все складывалось как нельзя лучше.

Впервые за долгое-долгое время Мозг не чувствовал тяжести ноши, которую взвалил на свои плечи.

* * *

– Ты Четыреста одиннадцатый? – спросил Двести семьдесят четвертый.

– Так точно.

– Ты дежурил вчера на проверочном стенде?

– Так точно.

– Тебе привели два стражника кирда без штампа?

– Так точно.

– Прекрасно, кирд, прекрасно, – сказал Двести семьдесят четвертый. Он чувствовал возбуждение охотника и старался не торопиться, чтобы вдоволь насладиться им. – Прекрасно, – повторил он, – ты отвечаешь четко и ясно, как и надлежит отвечать настоящему кирду. Итак, стражники привели тебе кирда без штампа. Что ты с ним сделал?

– Проверил.

– И?

– Поставил штамп проверки.

– Ага, поставил штамп проверки. Замечательно. А почему, Четыреста одиннадцатый?

– Потому что он прошел проверку.

– Ага, прошел. Великолепно. – Начальник стражи внимательно посмотрел на кирда. «Интересно, – мелькнула у него ненужная мысль, – понимает ли он, что его ожидает?» Он вдруг крикнул: – И ты думаешь, грязный деф, я тебе верю? Что ты молчишь, тебе нечего сказать, дефье отродье?

– Я не деф.

– Ага, ты не деф. Ты настоящий кирд, ты выполняешь все приказы, голова твоя чиста и в порядке. Так? – Так точно.