23 декабря 1743 года Бестужев во время очередного доклада подал императрице просьбу, в которой ответил на все выпады своих внешних и внутренних врагов и хотел бы получить от Елизаветы уверения в её прежней к нему милости.
Заверения в императорской неизменной милости, конечно же, были даны.
Между тем Бестужев добился ещё одной — пусть маленькой — победы: 24 января 1744 года был подписан русско-саксонский договор, имевший проавстрийскую и антипрусскую направленность. Фридрих II, внешне не придавший этому союзу большого внимания, был раздражён и на вопрос своего министра иностранных дел Подевильса, поздравить ли с этим событием посланников Саксонии и России в Берлине, с силой нажал на перо и начертал:
Доказательства подрывной работы французов, вступивших в союз с прусским посланником Мардефельдом, содержались также и в расшифрованной переписке английского посла Уича с Лондоном и Стокгольмом. Комментарии, как говорится, были излишни. Война против Бестужева велась не на жизнь, а на смерть. Фридрих II писал Мардефельду, что от устранения Бестужева
Мардефельд предпринял попытку закрепить отношения с Россией путём устройства брака Петра Фёдоровича с сестрой Фридриха Великого, но у Бестужева на этот счёт были другие планы. Его выбор пал на саксонскую принцессу Марианну, дочь польского короля и курфюрста Саксонии Августа III. Этот брак вполне отвечал требованиям его политической системы, союзу морских держав с Россией, Австрией и Саксонией для сдерживания Франции и Пруссии. Как только Бруммер, Лесток, Мардефельд и Шетарди узнали об этом плане, они тут же стали отговаривать Елизавету, и в результате, по проискам Бруммера и Лестока, прошло предложение Фридриха II — искать невесту для наследника в Анхальт-Цербстском княжестве, находившемся в вассальной зависимости от Пруссии.
Принцесса София-Августа-Фредерика, будущая Екатерина II, должна была стать инструментом прусского влияния, а её мамаше — Йоханне-Елизавете (1711—1760), урождённой принцессе Готторп-Голштинской, сестре бывшего епископа Любекского, а ныне кронпринца Швеции, отводилась роль тайного агента Фридриха П. (Кстати, одновременно она была тёткой жениха своей дочери!) Таким образом, 50-процентный голштинец Пётр Фёдорович (практически полунемец) женился на 50-процентной голштинке Фике, являвшейся практически 100-процентной немкой и его троюродной сестрой.
Естественно, эта кандидатура вызвала решительное неприятие у вице-канцлера Бестужева-Рюмина, поскольку возрастала опасность влияния Пруссии на Россию. Но невеста понравилась Елизавете Петровне, и с этим ничего нельзя было поделать. Елизавета Цербст-Голштинская, приехав с дочерью в Россию в феврале 1744 года, по меткому выражению Анисимова, сразу с ногами влезла в русскую политику и тут же пополнила круг врагов Бестужева. С первых дней своего пребывания в Петербурге быстро сошлась с Бруммером, Лестоком и К°. Энергичная мамаша невесты, выполняя указания своего берлинского патрона короля Фридриха II, стала активно вмешиваться во внешнеполитические дела России, вставлять палки в колёса Бестужеву-Рюмину и даже заниматься шпионажем в пользу Берлина. Франко-прусско-голштинский лагерь получил в её лице ценную союзницу, а вице-канцлер — тайного и ярого врага.