Бесценное наследство

Казалось, враждебность источает каждая клеточка его тела, которое… просто великолепно. Идеально сидящий дорогой костюм, широкие плечи, выражение надменной холодности на мужественном лице. Загорелая кожа, волевой подбородок. Художник внутри ее замер в восхищении. Классический красавец.

– Вы кто? – рявкнул он.

– Не ваше дело. Вот вы кто?

– Я – тот, кто доставит вам неприятности. Откуда вы знаете Энн Ричардсон?

Ванесса поправила сумку на плече.

– Я повторюсь: не ваше дело. Прошу прощения, позволите пройти?

Мужчина даже не шелохнулся, продолжая пристально смотреть ей в глаза.

Она многозначительно приподняла одну бровь и медленно скрестила руки.

– Может, мне позвать охрану?

– Да, пожалуйста. Уверен, ваша история их заинтересует.

Удивление прошло, уступая место нарастающему беспокойству. Она сделала глубокий вдох:

– Послушайте, я не знаю, кто вы такой или что я…

– Хватит пудрить мне мозги. Я точно знаю, что вы делали. Вопрос в том, озвучите это вы сами или позволите сделать это мне?

– Озвучить самой? – тихо спросила она.

– Да. И я уверен, что смогу привлечь журналистов, которым ваша история покажется интересной.

Потрясение лишило ее и голоса и дыхания. «Откуда он узнал? Никто не должен был догадаться об этом». Она поднесла пальцы к шее, пытаясь ослабить внезапно ставший тесным шерстяной воротник.

Что бы сказал ее отец на ее месте?

– Вы не сможете ничего доказать, не имея прямых улик.

Определенно, юрист в семье – великое подспорье.

Через мгновение она уже заставила каждый уставший мускул своего тела напрячься и снова подтянулась, пытаясь вернуть себе уверенность.

– И что это будет за история? – спокойно спросила она, прожигая его ответным взглядом.

Его тихий ответ прозвучал для нее совершенно неожиданно.

– Подставная игра на аукционе.

– Что?

– Запланированное участие в аукционе против…

– Искусственное завышение ставки с целью поднять цену. Да, я понимаю, о чем речь. И вы… вы… – она облегченно выдохнула, – вы сошли с ума.

– Будете отрицать, что знакомы с Энн Ричардсон?

– Конечно нет. В колледже она жила в одной комнате с моей сестрой.

Он посмотрел на нее с ухмылкой:

– Ну, конечно.

Волна беспокойства снова приблизилась к ней, заставляя холодные мурашки бежать по позвоночнику.

– Это правда. И легко проверить.

– Даже не сомневаюсь.

– Послушайте, мистер…

– Харрингтон. Чейз Харрингтон.

– Мистер Харрингтон, вы выиграли аукцион. Теперь вы – счастливый обладатель редкой, бесценной рукописи последней книги Дилана Дунбара. – Ее голос практически сорвался до хрипа, но она сглотнула и продолжила: – Идите оплачивайте приобретение и наслаждайтесь вашим трофеем. А теперь я…

– Так зачем вы участвовали в торгах?

Она покопалась в сумке в поисках солнцезащитных очков.

– А зачем это делали другие?

– Речь не о них.

С поддельным безразличием она повела плечами и надела солнечные очки.

– Ненавижу ждать. Особенно произведения Дунбара.

– То есть вы не могли подождать полгода? – Он скрестил руки на груди со смешанным выражением скептицизма и презрения.

– Именно.

– Чушь.

Стресс последних нескольких лет, напряжение аукциона, тоска по детям и бешеный ритм Нью-Йорка сделали свое дело: она, наконец, потеряла самообладание. Кровь забурлила в ее венах, жар ударил в лицо. Распрямив плечи, она сняла очки, вскинула подбородок и посмотрела на него своим убийственно высокомерным взглядом:

– А знаете что? Вы меня поймали. Хотите знать, кто я? – Когда она сделала решительный шаг ему навстречу, на его лице отразилось немалое удивление. – Я была тайной подругой Дунбара. Он не оставил мне ничего, и я сражалась за рукопись, чтобы подождать пару месяцев, а потом выставить ее на продажу по более высокой цене, когда выйдет книга. Такая версия подходит?

Каждое слово она произносила, акцентируя вытянутым указательным пальцем правой руки, и под конец фразы ее палец практически уперся ему в грудь.

Его глаза были ослепительно-голубого оттенка, которым могут похвастаться разве что киноактеры и рок-звезды. Как ни странно, они напомнили ей тихую зиму в Колорадо, утро после первого снегопада.

Наверное, он носит контактные линзы. Всем своим видом он подчеркивает свою обеспеченность, очевидно, он очень высокого мнения о собственной персоне. И когда она замолчала, опустив кулаки на бедра и чувствуя, как волнение пульсирует у нее в груди, его взгляд соскользнул вниз на ее губы.

Время застыло, когда Ванесса почувствовала, что не может сделать вдох. Вся ее ярость мгновенно испарилась, наполняя ее мысли бесконечными возможностями и волнующим ожиданием, пока воздух рассекали искры электрических разрядов.

Чейз не мог отвести взгляд от ее широко распахнутых зеленых глаз, которые он посчитал бы невинными, если бы двадцать секунд назад она не выплеснула ему в лицо столь нелепый сценарий.

Черт, женщина с такими губами просто не может быть невинной!

Он сделал глубокий вдох и почувствовал, как ее присутствие наполняет его изнутри. Она пахнет ванилью и чем-то еще… мягким и легким, знакомым и в то же время неуловимым.