Огромные комнаты служили отличной характеристикой его натуры. Пока они шли в библиотеку, Либерти сумела разглядеть некоторые из покоев дома, причем каждый был выполнен в особой цветовой гамме. Холл поражал строгим сочетанием черного и белого, главной же его достопримечательностью служила мраморная греческая статуя. Гостиная выдержана в приглушенных тонах пурпура, библиотека — главным образом голубого. Кабинет декорирован в сдержанных коричневых тонах. Либерти перевела взгляд с письменного стола на изящные книжные шкафы, а затем на персидский ковер. Правда, ковер розоватых оттенков казался коричневым. Внезапно Либерти поймала себя на мысли о том, что пытается представить, какие еще роскошества таятся под крышей этого просторного особняка. Интересно, а какие цвета такой человек, как Эллиот Мосс, мог выбрать для спальни? Почему-то Либерти живо, словно наяву, представила себе лакированную мебель красного дерева и ярко-красные шторы. В следующее мгновение лицо ее залил румянец под тон воображаемому ковру на полу.
Эллиот, вернувшись в кабинет, поставил на широкий письменный стол бархатную шкатулку и указал на замок:
— Если желаете, можете открыть. Либерти недоверчиво посмотрела на него:
— И они все там?
— Да, их около сорока. Некоторые из них миниатюрны. Когда они не будут помещаться в шкатулку, я закажу другую.
— Нет-нет, я не то имела в виду. Почему-то подумала, что вам захочется выставить хотя бы часть ваших сокровищ на всеобщее обозрение…
— Для этого они слишком дороги, — возразил Эллиот. — Боюсь, не смогу оставить их без присмотра там, где их «легко могут украсть.
— Нет-нет, я отнюдь не призываю вас… Мне подумалось, их можно поместить под стекло и любоваться. А главное, не нужно беспрестанно открывать и закрывать сейф.
— В этом нет ни малейшей необходимости. Я прекрасно знаю, как они выглядят.
— Но разве вам не хочется, чтобы их увидели и другие люди?
— Они принадлежат только мне, — сухо заключил Эллиот, давая понять, что продолжение разговора бессмысленно.
Однако Либерти не так легко обескуражить.
— Разумеется, с этим никто не спорит. Но у меня не укладывается в голове: зачем собирать коллекцию и держать ее в сейфе?!
— Потому что эти вещи вечны.
— И это для вас более важно, нежели их красота или ценность?
— Со временем красота может померкнуть, ценность — снизиться, но кресты из благородных металлов и драгоценных камней вечны. Даже огонь не способен уничтожить их.
— И все-таки я отказываюсь понимать, какой толк обладать, как вы выражаетесь, вечностью, если обладатель лишен возможности наслаждаться своим сокровищем вечно?
Вместо ответа Эллиот открыл замок.
— Я отнюдь не утверждаю, что не склонен наслаждаться ими. Кстати, наслаждение есть составная часть обладания.
Эта сентенция словно приоткрыла для Либерти щелочку в потайные уголки его души. У этого скопидома жажда обладания распространялась, по всей видимости, на все стороны его бытия. Так что ничего удивительного, что между ним и Ховардом разгорелось соперничество. Неутолимая жажда обладания алкала в крови и у того и у другого.
Либерти, с трудом отведя взгляд от склоненной головы Эллиота, переключила внимание на инкрустированные драгоценными камнями кресты. Длинным пальцем он провел по краю сверкающего бриллиантами Мальтийского креста. Либерти, не в силах отвести взора, внимательно наблюдала за ним. Эллиот тем временем погладил указательным пальцем массивный рубин. Нежно ласкал драгоценный камень, и от этого зрелища Либерти стало немного не по себе, по всему ее телу словно жар разлился. Подушечкой пальца Эллиот ластился, касаясь острия граней, и Либерти затаенно зажмурилась. Дэрвуд же, словно понимая, какое воздействие производят на нее его колдовские пассы, одарил ее проникновенным взглядом, способным растопить айсберг. Наконец, оторвав глаза от его рук, Либерти набрала полную грудь воздуха.
— Они действительно… впечатляют, — согласилась она. Эллиот выбрал из шкатулки массивный крест и вложил ей в руку.
— Это Дагмарский крест. — Холод металла контрастировал с теплом его пальцев. — Говорят, внутри его заключены частицы креста, на котором распяли Христа.
— Вы верите в это? — спросила Либерти, рассматривая крест, а заодно руку Дэрвуда, такую загорелую на фоне ее ладони.
Вместо ответа Эллиот обвел пальцем вокруг своего сокровища и покачал головой.
— Если собрать все частицы, о которых говорится, будто они подлинные, из них можно было бы возвести крест, который дотянется до луны.
Затем он взял с ее ладони крест. Либерти тотчас ощутила в руке легкую дрожь, Эллиот же вместо Дагмарского креста вложил ей в руку другой. С первого взгляда Либерти узнала его — это был египетский анкх, легко узнаваемый по особым округлостям. Привлекала его таинственная история.
— Неужели это крест самой Клеопатры? — спросила она наугад.
Эллиот кивнул:
— Подарок от Марка Антония. Судя по всему, полководец подпал под чары легендарной египетской царицы.