Бессонница

Но слова не могли передать всех ощущений Атропоса. Его взгляд горел таким страхом, такой бессильной яростью! Если когда-нибудь он и жалел, что не способен лгать, то сейчас пожалел наверняка. А ведь требовалось от него лишь одно — сказать: «Сделка состоялась», и тогда Ральфу пришлось бы туго. Но Атропос не мог сказать, потому что не мог лгать.

"Он знает, что его загнали в угол, — подумал Ральф.

— И тут совсем не важно, перережет он «веревочку»

Луизы или отпустит ее, — он считает, что в любом случае я расправлюсь с ним, и он не ошибается".

«И что же ты можешь с ним сделать, любимый, — раздался голос Кэролайн, в котором сквозило сомнение. — Много ли в тебе осталось силенок после вскрытия савана, окружавшего кольцо, чтобы напасть на него?»

Луиза вовсю колотила ногами, стараясь своим весом придавить Атропоса и, не раздумывая над тем, что он делает, Ральф бросился вперед, падая на колени и разводя руки в стороны. Он был похож на обезумевшего жениха, делающего предложение. Луиза чуть не ударила его в горло. Ральф дернул за подол нижней юбки, соскользнувшей с шелковым шорохом. А Луиза продолжала кричать:

— Гнусный вор! Вот тебе, вот! Нравится?

Атропос вскрикнул от боли, а когда Ральф взглянул вверх, то увидел, что Луиза вцепилась зубами в правое запястье коротышки. Скальпелем, зажатым в левой руке, Атропос попытался перерезать ее «веревочку», промахнувшись лишь на дюйм. Ральф вскочил на ноги, и, по-прежнему не понимая, что делает, накинул розовый шелк нижней юбки на занесенную над Луизой руку Атропоса… И на его голову.

— Уходи от него, Луиза! Беги!

Она вырвалась из рук карлика и, пошатываясь, побрела к столу в центре норы, вытирая с губ кровь Атропоса… Но лицо ее по-прежнему пылало гневом.

Атропос, барахтаясь в розовом шелке, метнулся за ней. Но Ральф перехватил его и оттолкнул к арке:

— Не получится, дружок!

Отпусти меня! Отпусти сейчас же, ублюдок! Ты этого не сделаешь! Самое странное, что он действительно верит в это, подумал Ральф.

«Ему так долго никто не мешал, что он абсолютно забыл, на что способны Шот-таймеры. Но я это исправлю».

Ральф вспомнил, как Атропос перерезал «веревочку» Розали после того, как собака покорно лизнула его руку, и ненависть к этому хитрому, злобному, безумному чудовищу взорвалась в нем наподобие перезревшего шампиньона. Он ухватился за край нижней юбки Луизы и дважды обмотал ее вокруг кулака, натягивая материю так плотно, что под ней розовой посмертной маской проступили черты Атропоса.

Затем, когда острие скальпеля принялось разрезать материю, Ральф раскрутил Атропоса, словно древний воин пращу, бросая камень, и вышвырнул его в дверной проем. Упади Атропос, он пострадал бы не так сильно, но он не просто упал; он с грохотом ударился о камень, лежавший перед порогом, вскрикнул от боли и опустился на колени. На розовом шелке стали распускаться кровавые цветы. Скальпель исчез в прорези. Ральф ринулся вслед за Атропосом, когда скальпель появился вновь, расширяя прорезь, сквозь которую виднелось искаженное лицо создания. Из носа Атропоса хлестала кровь, лоб и виски также были обагрены кровью.

Прекрати! Предупреждаю тебя. Смертный! Ты пожалеешь, что вообще появился на этот… Проигнорировав угрозу, Ральф со всей силой швырнул Атропоса вперед.

Руки карлика по-прежнему были запутаны в нижней юбке, и он проехал по полу лицом. Крик боли и удивления вырвался из груди Атропоса. Удивительно, но где-то глубоко в мозгу Ральф услышал нашептывания Луизы, убеждавшей, что достаточно — вполне достаточно. Она просила не убивать этого психа, не причинять боли созданию, только что пытавшемуся покончить с ним. Атропос хотел перевернуться на спину, но Ральф ударил его еще раз и прижал коленом к полу.

— Не двигайся, дружок! Мне больше нравится, когда ты лежишь спокойно!

Ральф взглянул на Луизу и заметил, что ярость ее ушла так же внезапно, как и пришла, — словно каприз погоды. Например, торнадо, обрушившийся посреди ясного неба, сорвавший крышу с сарая, а затем вновь исчезнувший.

Луиза указывала на Атропоса:

— У него мои серьги, Ральф. Этот вор носит мои серьги.

— Я знаю. Видел.

Ухмыляющееся лицо Атропоса показалось в разрезе шелка, являя собой обличье самого уродливого младенца в момент появления на свет. Ральф ощущал, как поя его коленом дрожат напряженные мышцы спины отвратительного чудовища, и вспомнил пословицу: «Поймавший тигра за хвост не дерзнет отпустить его». Именно теперь, в подземном логове, ощущая себя персонажем сказки, придуманной безумцем, Ральф постиг некий высший смысл этой пословицы. Внезапная ярость Луизы и случайное неведение Атропоса позволили Ральфу хотя бы временно одержать верх. Вопрос, не терпящий отлагательства, заключался в следующем: что делать дальше?

Рука, сжимающая скальпель, сделала взмах, но удар оказался слабым и ненаправленным. Ральф с легкостью увернулся. Всхлипывая и изрыгая проклятия, но явно не испытывая страха, Атропос вновь набросился на него: Дай мне только встать, старый ублюдок! Глупый седой Шоттаймер!

Морщинистый урод!

— В последнее время я выгляжу намного лучше, дружище! Разве ты не заметил?