Бессонница

Поднявшийся ветер доносил тошнотворный запах гнили и голос Чепина, разглагольствующего на свою любимую тему:

— …а что я всегда говорил! Шахматы — как жизнь… Ветер утих. Напрягая слух, Ральф мог слышать голос Фэя, но слов не разобрал. Да это и неважно: он так часто слышал эту проповедь, что знал ее наизусть.

— Ральф, какой противный запах. Это несет от него, правильно? Ральф кивнул, хотя вряд ли Луиза это заметила. Женщина, крепко держа его за руку, смотрела широко открытыми глазами вперед. След, начинавшийся у дверей Общественного центра Дерри, оканчивался под пьяно накренившимся дубом футах в двухстах от них. Причина смерти дерева, а не только его искореженного вида была очевидной: бок древнего реликта был очищен наподобие банана ударом молнии. Трещины, зазубрины, выпуклости серой коры образовывали странные сочетания искаженных в молчаливом крике лиц, а само дерево раскинуло сухие ветви в виде мрачных идеограмм… Напоминавших по крайней мере, Ральфу — японские иероглифы, обозначавшие одно камикадзе.

Молнии, ударившей в дуб, не удалось свалить дерево, хотя она постаралась вовсю. Мощная корневая система с одной стороны была вырвана из почвы.

Корни, вырвавшись наружу, поднимали цепи ограждения в форме купола, впервые за многие годы напомнив Ральфу о его детском знакомстве с Чарльзом Энгстромом.

«Не надо играть с Чаки, — говорила ему мать. — Он плохой мальчик».

Ральф не знал, плохой Чаки или нет, но вот крепким орешком он был без сомнения. Чарли Энгстром прятался за деревом с длинным прутиком в руке, который он называл Волшебным Жезлом. Когда мимо проходила женщина в пышной юбке, Чаки крался за ней на цыпочках, поддевал сзади Волшебным Жезлом юбку и задирал ее. Частенько ему даже удавалось разглядеть цвет нижнего дамского белья, пока женщина не начинала понимать, что происходит, и поднимала крик, угрожая рассказать все матери. Цепи ограждения, поднятые вверх корнями дуба, напомнили Ральфу юбки, которые Чаки задирал своим Волшебным Жезлом. — Ральф?

Он посмотрел на Луизу.

— А кто такой Чарли Ян <Здесь игра слов, основанная на сходном произношении: Peekie Want — Волшебный Жезл и Piggy Juan — Поросенок Ян.>? И почему ты сейчас о нем думаешь?

Ральф расхохотался: — Ты увидела это в моей ауре?

— Может быть. Теперь я ни в чем не уверена наверняка. А кто он такой?

— Расскажу как-нибудь в другой раз. Идем.

Взяв женщину за руку, Ральф повел ее к дубу, под которым заканчивались следы Атропоса, к усиливающемуся дурману разложения, являвшемуся визитной карточкой карлика.

Глава двадцать пятая

1

Стоя под дубом, они рассматривали землю. Луиза напряженно покусывала нижнюю губу.

— Нам действительно необходимо спуститься вниз, Ральф?

— Да.

— Но зачем? Что мы должны сделать? Забрать то, что он украл?

Убить его? Что именно?

Ральф не знал… Но был уверен, что поймет, они оба поймут, когда придет время.

— Думаю, сейчас нам лучше не рассуждать, а действовать, Луиза.

Молния действовала, словно мощная и жестокая рука, опрокинув дерево и образовав огромный провал у корней с западной стороны. Для мужчины или женщины уровня Шот-таймеров эта яма показалась бы тесным и, возможно, пугающим провалом с обсыпающимися краями и переплетенными, торчащими в разные стороны корнями, похожими на змей, но Ральф и Луиза не увидели в ней ничего необычного.

«Ребенок с развитым воображением мог бы увидеть побольше, — подумал Ральф. — Это темное углубление навело бы его на мысль о пиратских сокровищах… Кладах… Пещерах троллей».

Но Ральф сомневался, что даже шот-таймеровский ребенок с богатым воображением заметил бы смутное красноватое свечение, исходящее из земли, или понял, что спутанные корни на самом деле являются ступенями, ведущими в неизвестное (и, несомненно, неприятное) место.

«Нет… Даже ребенок-фантазер не увидит этого… Хотя, может быть, и почувствует».

Правильно. А почувствовав, если есть хоть пара извилин в голове, он (или она) развернется и помчится прочь, словно за ним гонятся все демоны ада. Так поступили бы Ральф и Луиза, имей они возможность руководствоваться здравым смыслом. Но расческа Джо Уайзера, бриллиантовые серьги Луизы, да и потеря собственного места в Предопределении не позволяли Ральфу уйти. И конечно же, Элен (возможно, и Натали) и две тысячи человек, которые соберутся в Общественном центре сегодня вечером. Луиза права. От них ждали какого-то действия, и если они сдадутся сейчас, то готовую булочку уже никогда не испечь заново.

«Это и есть веревки, — подумал он. — Те канаты и те силы, при помощи которых нас и используют в качестве винтиков огромного механизма».

Теперь он смотрел на Клото и Лахесиса через мощные линзы ненависти, и окажись они случайно здесь, обязательно напряженно переглянулись бы и отступили на пару шагов назад.

«И они были бы абсолютно правы, — подумал Ральф. — Абсолютно».

— Ральф? Что случилось? Почему ты так разгневался?

Поднеся руку Луизы к губам, он поцеловал ее.

— Ничего. Идем. Пойдем скорее, пока мы окончательно не утратили волю.