Бессонница

Около дюжины женщин собирались в Ладлоу каждую неделю, чтобы поиграть в покер, делая небольшие ставки. Домой возвращались, проиграв пять баксов или выиграв десятку, но чаще всего дело заканчивалось выигранным долларом или оставленной на карточном столе гореткой мелочи. И хотя среди них на парочку хороших игроков приходилась парочка тупиц (Луиза причисляла себя к первой категории), в основном это был способ неплохо провести вечер — своеобразная аналогия шахматных турниров мужской половины Старых Кляч.

— Вот только сегодня я никак не смогла проиграть. Я должна была бы вернуться домой без цента в кармане: где уж тут сосредоточиться, если тебя постоянно спрашивают, какие витамины я принимаю, где я делала профилактику лица и все в том же духе, а ты должна что-то сочинять в ответ, стараясь не запутаться в собственном вранье.

— Трудновато тебе пришлось, — посочувствовал Ральф, стараясь не улыбаться.

— Очень тяжело. Но вместо того, чтобы проигрывать, я продолжала загребать деньги. И знаешь почему, Ральф?

Он знал, но покачал головой, давая возможность Луизе сказать все самой. Ему нравился звук ее голоса.

— Причиной всему ауры. Я не всегда знала точно, какие карты у них в руках, но даже тогда была уверена, каково истинное положение вещей. Я не всегда видела ауры — ты же знаешь, они приходят и уходят, — но все равно я играла лучше, чем когда-либо прежде. А потом я стала специально проигрывать, чтобы они не возненавидели меня. И знаешь что? Даже специально проигрывать оказалось очень трудно. — Луиза взглянула на свои руки, потом вдруг забеспокоилась. — А возвращаясь домой, я совершила поступок, которого стыжусь.

Ральф снова увидел ее ауру: смутный, молочно-серый призрак, в котором кружили крошечные темно-синие капельки.

— Прежде чем сказать, послушай меня. Может быть, я расскажу тебе о чем-то подобном.

Он поведал ей о своей встрече с миссис Перрин, когда он, сидя на веранде, ел и ждал Луизу. А едва он признался в том, что сделал со старенькой леди, у него снова запылали уши.

— Да, — произнесла Луиза, когда Ральф закончил свое повествование. — То же самое сделала и я… Но я не хотела, Ральф… По крайней мере, я не думаю, что поступала осознанно. Я сидела на заднем сиденье автомобиля рядом с Миной, она безостановочно болтала о том, как я изменилась, как помолодела, и я подумала — мне стыдно говорить об этом вслух, но лучше сказать, — я подумала: «Сейчас я заткну тебе рот, глупая завистливая дура».

Потому что она завидовала, Ральф. Я видела это по ее ауре. Неудивительно, что ревность называют зеленоглазым чудовищем? В общем, я показала пальцем в окно и сказала: «О, Мина, какой прелестный дом». А когда она отвернулась, чтобы взглянуть, я… Я сделала то же самое, что и ты, Ральф. Только я не сворачивала ладонь трубочкой. Я просто собрала губы… Вот так… — Луиза продемонстрировала, став похожей на женщину, приготовившуюся к поцелую, и Ральфа потянуло, непреодолимо и сильно, воспользоваться бы этим… И я вдохнула большое облако ее поля.

— И что случилось? — с интересом спросил Ральф. Луиза горестно рассмеялась:

— Со мной или с ней?

— С вами обеими.

— Мина подпрыгнула и хлопнула себя по шее. "На мне жучок!

— воскликнула она. — Он укусил меня! Сними его, Лу! Помоги, пожалуйста!"

Конечно, никакой букашки там не было — я стала этой букашкой, — но я все равно смахнула с ее шеи невидимого жучка, опустила стекло и сказала, что он улетел. Мине еще повезло, что я обмахнула ее шею, а не выколотила мозги — вот насколько я была переполнена энергией. У меня возникло чувство, будто я легко могу пробежать всю дорогу до дома.

Ральф кивнул. Луиза, помолчав, заключила:

— Это было замечательно… Слишком замечательно. Как в телевизионных историях о наркотиках — сначала они возносят тебя в рай, а затем низвергают в ад. А что, если мы уже не сможем остановиться?

— Да, — согласился Ральф. — И что, если мы причиняем людям вред? Я все время думаю о вампирах.

— А знаешь, о чем все время думаю я? — Луиза перешла на шепот. — О том, что говорил Эд Дипно. О Центурионах. Что, если это мы, Ральф? Что, если это и есть мы?

Ральф, прижав женщину к себе, поцеловал ее в макушку. Луиза, произнеся вслух самые ужасные его мысли, облегчила боль его сердца, но и заставила задуматься над мыслью, что одиночество — самое страшное в старости.

— Понимаю, — ответил Ральф. — То, как я поступил с миссис Перрин, было сделано под влиянием момента — я вообще не раздумывал над этим. А ты?

— Именно так все и происходило. — Луиза положила голову ему на плечо. — Мы не можем поступать так и дальше, — сказал он. — Потому что это действительно может стать дурной привычкой. Потому что все, что так хорошо, обязательно превращается в наркоманию, согласна? Мы обязаны постараться выстроить некую защиту против таких неосознанных поступков. Потому что, по-моему, я пользовался этим даром, ведь так? Именно поэтому… Его перебил скрип тормозящих шин. Луиза и Ральф встревоженно посмотрели друг на друга, а звук не прекращался.