Бессмертный всадник

Часть его ярости испарилась от внезапно возникшего подозрения. Она совсем не выглядела расстроенной из-за того, что Печать Танатоса не сломалась, и это подсказало ему, что она обо всём знала. Значит, лишить Танатоса невинности не было основной целью?

– Откуда ты знала, что его Печать не сломается?

– Не понимаю, о чём ты. Конечно же я надеялась, что она сломается.

Она лгала, но почему? Он посмотрел вверх, на пенившиеся облака, а потом опустил свой взгляд на злобную Падшую ангельшу. И тут на него нашло озарение.

– Ты знаешь, что составляет агимортус Танатоса, да?

– Понятия не имею.

– Ты лжешь.

Ривер бросился на неё, но без крыльев он был не так проворен, как Харвэстэр, и его рука схватила лишь воздух.

Она стояла в трёх ярдах от него, ухмыляясь.

– Я бы не стала врать. Я вне себя от ярости, что мог так обо мне подумать.

– Вне себя от ярости, ага, как же, – сказал он заскрипев зубами. – Почему ты знала об агимортусе Танатоса, а я – нет.

– Просто я – особенная. Ты – ангел, утративший память, который не раз марал свои белые крылышки. Ой, постой, у тебя же нет крыльев.

Она засунула руку в сумку, которую держала и сказала:

– Кое-что тебе принесла. Наслаждайся.

Она бросила ему бутылку, и он поймал её одной рукой, и лишь позже подумал, что следовало позволить разбиться ей об скалы.

Вино из костного мозга Низула. Бутыль обжигала его кожу, словно пускала корни в ладонь. На него опять начал падать дождь. Харвэстэр исчезла.

Вино... он с ужасом наблюдал, как его тело отделилось от разума, выдел, как рука открыла бутылку и поднесла к губам.

Я сильнее этого. Сильнее этого.

Слова въелись ему в голову, но не потому, что были правдивы. А потому, что он уже говорил их раньше, и оказался неправ. Но когда? И при каких обстоятельствах? Туманное воспоминание было таким же реальным, как мираж, и разобраться в нём было почти невозможно. Но уже тот факт, что у него остались хоть какие-то клочки из прошлого, и неважно насколько нечёткие, сам по себе был чудом.

Возможно к Риверу перешла частица Эриковых, закалённых военной муштрой возможностей воспроизводить в памяти важные детали, когда Гетель разделила их души. Интересно.

Боль пронзила его ладонь тысячью мелких осколков. Он посмотрел вниз и увидел, что из-за того, как сильно сжимал в руке бутылку, та разлетелась на мелкие куски.

Часть его хотела опустится на колени и слизать вино пока оно не впиталось в грязь. Кое-как, он устоял.

Он не позволит Харвэстэр снова выиграть.

***

Харвэстэр вернулась к себе домой. Вэйн ждал её с опущенной головой, не поднимая глаз.

Она была в хреновом настроении, когда нашла Ривера на горе Мегиддо, где он своими проклятиями гневил Небеса, разражаясь бурным ливнем сквернословия. Ливнем не только метафорическим.

Ей не хотелось так скоро с ним встречаться после того, как она его выбросила. Но приказ есть приказ. Только идиот станет игнорировать Люцифера.

"Подпитывай его пристрастие, – сказал ей Люцифер. – Заставь его утонуть в вине".Да уж, легче сказать, чем сделать. Хоть она держала Ривера на строгой диете из вина с костного мозга демонов Низул, он никогда не просил его, даже когда дрожь сотрясала его тело от ломки, и пылало от жара. Она стояла рядом, с бутылкой в руке, ожидая, что он станет умолять.

Ни разу он этого не сделал. Ей пришлось силой по капле вливать ему вино в рот. Распробовав его на вкус, он по собственной воле пил дальше, но этот мужчина обладал удивительной силой сопротивления.

Такой гордый, могущественный ангел.

Она восхищалась им и презирала его.

На её языке остался горький привкус, когда она подозвала к себе Вэйна. Он оказался рядом с ней в считанные секунды, и, преклонив колени, стал целовать её стопы. Когда он слегка задел зубами её кожу – это вывело Харвэстэр из себя. Единственное время, когда он позволял себе небрежность по отношению к ней – когда восходила полная луна в его родной Венгрии. И это значило, ей придется отпустить его на три дня, чтобы он смог дать выход своей энергии оборотня.

Чёрт побери. День становился всё лучше и лучше. Тысячелетние планы начинали приходить в исполнение, но... в один момент всё могло рухнуть.

Устроить беременность эгидовки было рискованным предприятием.

И через девять месяцев этот риск либо окупит старания Харвэстэр, либо уничтожит её.

Всего девять месяцев, и тогда Апокалипсис будет остановлен...или разрушит весь мир.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 37

Эрик уставился на пустое место, где только что стоял Ривер, гадая, придёт ли когда-нибудь мир опять в норму? Его лучшим предположением было – когда ад заледенеет. Да, та ещё шутка, поскольку, если планы Мора сработают, земля обернётся адом.

– Черт подери, – сказал Кинан, – какой бардак.

– Бардак? – ответил Эрик, поворачиваясь к нему лицом. – Приуменьшение века, не считаешь? Старейшинам Эгиды, мать их, крупно повезло, что они не сломали Печать Тана своей выходкой.