Бесследно исчезнувшая

Сам жилой дом находился в дальней части земельного участка, и его немного скрывали от дороги редкая живая изгородь из кустов сирени и несколько яблонь, сейчас насквозь пропитанных водой. А позади него возвышался каменистый холм, серо-желтый из-за торчавших из него гранитных валунов и чахлой растительности. В самой хибаре не было ничего особо примечательного. Покрашенную в красный цвет, с белыми углами, ломаной крышей, ее, вероятно, построили в 20-х годах прошлого столетия, но обновили, переделав фасад и поставив панорамные окна, в 70-х. Однако эта попытка осовременить внешний вид не совсем удалась. В любом случае постройка в подметки не годилась уже ставшей притчей во языцех шикарной вилле шефа новостей, и кому-то вряд ли удалось бы заработать дополнительные баллы на возмущении по ее поводу. Хотя с какой стороны посмотреть или, точнее, как написать. Ведь для ее проживавшей в Хеллефорснесе матери перестроенный деревянный домишко в Сальтшёбадене все равно представлялся роскошным особняком. Подобное могло сработать.

На какое-то мгновение Анника задумалась по поводу собственного столь прагматичного отношения к делу: откуда оно, интересно, возникло?

Лерберга отправили в больницу, вот и все, что она знала. На Ютьюбе уже выложили снятый на камеру мобильного телефона фильм, показывавший, как его увозили на «скорой». Пелле-фотограф пообщался с правообладателем и отправил письмо о возможности использовать фильм на сайте «Квельспрессен», однако проиграл более богатому «Конкуренту».

Дождь, похоже, не собирался прекращаться. Большой автобус телевизионщиков повернул на узкую улицу и припарковался так, что Анника больше не могла видеть дом. Придется выбираться наружу. Она выключила мотор, накинула капюшон куртки, повесила сумку через плечо, взяла треногу и вылезла из машины. Ветер сразу же вцепился в ее верхнюю одежду. Было ужасно холодно. Она коротко поздоровалась с сотрудниками ТВ-4 и «Моргонтиднинген», но сделала вид, что не заметила Боссе из «Конкурента», который разговаривал по мобильному телефону в стороне, у разворотной площадки. Анника посмотрела на часы. Конечно, дети не с ней на этой неделе, и отсутствовала необходимость следить за временем, но она в любом случае хотела убраться отсюда как можно быстрее. Джимми взялся приготовить еду на вечер, и она пообещала прийти домой к ужину. Да здесь и не было ничего эксклюзивного, того, что требовалось бы раскапывать, или необходимости кого-то разоблачать, всего лишь дежурная процедура. Получить несколько картинок для интернет-телевидения и интервью кого-либо из полиции, а потом попытаться склеить некую историю из кусочков фактов.

Избит в собственном доме. Получил тяжелые повреждения.

Анника установила треногу на улице перед ограждением, всего в нескольких метрах от репортера местного радио, достала из сумки и закрепила видеокамеру.

– Может, тебе подержать зонтик над камерой? – спросил радиорепортер, высокий худой мужчина, которого она узнала, пусть и не могла вспомнить его имени.

У него на спине была приемо-передающая аппаратура с четырьмя антеннами и маленькой мигающей лампой, из-за чего он походил на насекомое. Анника улыбнулась ему:

– Огромное спасибо. Хотя моя камера уже научилась плавать, да и, наверное, нырять…

– Совершенно бессмысленно, – согласился человек-насекомое. – И сколько будет лить? Должен ведь дождь кончиться когда-нибудь…

Она воткнула шнур микрофона в специальное гнездо, откашлялась, нажала на запись и встала перед камерой.

– Здесь, в центре этого идиллического района вилл Солсидан в Сальтшёбадене, сегодня утром нашли сильно избитым политика Ингемара Лерберга, – сказала она, глядя в объектив. – Его увезли на «скорой» в Сёдерскую больницу Стокгольма, и он, согласно поступающим оттуда данным, по-прежнему находится в критическом состоянии.

Анника посмотрела на радиорепортера:

– Уложилась секунд в пятнадцать, не так ли?

– Возможно, в четырнадцать, – сказал он.

Она опустила микрофон, подошла к камере и сняла на нее все вокруг: мокрые от дождя ограждения, толпу журналистов, силуэты, видневшиеся внутри дома сквозь опущенные занавески на втором этаже. Эти кадры она могла использовать в качестве иллюстраций, когда больше узнает о произошедшем. Репортер все еще держал над ней зонтик.

– А здесь не столь шикарно, как я думал, – высказал он свое мнение.

– Адрес, конечно, звучит прелестно, о домах такого не скажешь, – согласилась Анника.

Она выключила камеру и сунула ее в сумку. Репортер отвел в сторону зонтик.

– Ты знаешь, кто поднял тревогу?

– Нет, только то, что это произошло в 9.36.

Анника посмотрела в направлении дома. Не только парень с радио и шеф новостей ожидали чего-то грандиозного. Ингемар Лерберг был политиком, говорившим с активной жестикуляцией и большим апломбом, называвшим себя «бизнесменом» и часто позволявшим себе фотографироваться на борту больших яхт.

– Почему он ушел из риксдага?