Бессердечный принц. Раскол (СИ)

Глава 69. Ольга

Зазеркалье — не просто сказка про девочку Алису и белого кролика.

За нерушимой стеной спрятан целый мир, существующий параллельно нашему. Длинный лабиринт, пути которого ведут в разные точки вселенной. Здесь другая реальность со своим ходом времени.

Не каждый маг способен попасть сюда и выжить. И не каждый зеркальщик полностью исследовал потаенные уголки безграничного пространства.

За сотни лет ученые, маги и церковь так и не приблизились к тайнам зазеркалья. Откуда оно появилось? Как существовало? Кто его подпитывал? Тысяча и один вопрос оставались без ответа многие годы.

Зазеркалье не только переворачивало пространство и продолжало его внутри себя, но и отражало страхи и затаенные желания. Поэтому я не удивилась тому, что увидела в одном из осколков.Из тех, что свободно парили в воздухе пустого коридора с множеством входов и выходов.

— Опрометчиво показывать нашу с Алексеем свадьбу, — произнесла я в пустоту, и поверхность пошла рябью.

Лица за прозрачной гладью исказились, а их черты изменились. Блекнущие фигуры слились воедино, и теперь на меня смотрела девочка. Лет семи или восьми. В руках она держала медведя с оторванной лапой, и, присмотревшись, я поняла, что за моей спиной лежит такая же игрушка.

На полу.

— Хочешь, чтобы я взяла его? — спросила у отражения и получила утвердительный кивок.

Ничего не оставалось, как подчиниться. В мире зеркал действовали правила, нарушать которые не рекомендовалось. Если отражения говорили с тобой, лучше их слушать. Разумеется, когда они не планировали тебя убить.

Как в случае с безликой.

Медвежонок ничем не отличался от миллиона игрушек: коричневый, из ворсистой ткани и с пришитыми глазками-пуговичками. Единственное, что делало его уникальным — оторванная правая лапа и пятна копоти на спине.

В голове щелкнул невидимый тумблер. Поднеся игрушку к лицу, я вдохнула аромат гари и прикрыла глаза. А когда открыла вновь, оказалась посреди задымленной комнаты. Пришлось потратить несколько минут, чтобы привыкнуть к ядовитому запаху дымовой шашки и получше рассмотреть ее сквозь проступившие слезы.

Интерьер выглядел знакомо: и кровать, застеленная стёганым одеялом, и стол с пестрыми наклейками, и раскиданные по полу фишки с мультяшками. Облезлый шкаф со скрипящими петлями, затоптанный паркет и светлые обои с объемными цветами на стенах. На них кто-то прикрепил на скотч многочисленные вырезки из журналов и плакаты со звездами.

Я прижала к груди медвежонка и шагнула к стене. Коснулась глянцевой поверхности плаката с каким-то миловидным парнем.

Внезапно давящую тишину нарушили крики:

«Лежать! Никому не двигаться!»

Тяжелый топот сменился громким плачем и невнятными мольбами. За плотно запертой дверью мелькали тени, а из-под кровати раздался жалобный вой. Грохнул выстрел, затем звонкой трелью по квартире пронесся женский визг. Маты с яростными криками и приказами сыпались на головы тех, кто умолял о помощи за стеной.

— Это всего лишь отражения.

Я повернулась и увидела за столом Макса. Расслабленный и немного уставший, он смотрел перед собой, словно ничего не замечал. Не уверена, что он до конца осознавал, где находился и с кем говорил сейчас. По хриплому дыханию и едва ощутимой «езде» комнаты стало ясно, что остатки сил покидали его.

Зазеркалье, открытое им, постепенно схлопывалось. Квадрат за квадратом. И время на решение проблемы истекало весьма.

— Знаю, — ответила я, после чего опустилась на колени и откинула край покрывала.

Все та же девочка с каштановыми волосами и в белом платьице огромными от страха глазами смотрела на дверь. Медвежонок оберегал от чудовищ, которые проникли в дом, чтобы утащить ее в большое и страшное логово.

Вновь раздались крики. Кто-то приказал осмотреть другие комнаты в поисках ребенка. Инстинктивно потянувшись к девочке, я схватила пустоту. Мираж, который, покрывшись рябью, не замечал меня.

«Найдите ребенка!» — сквозь противный треск рации прозвучал глубокий голос.

Я привстала на колени и повернула голову к входу в тот момент, когда порог детской пересекла неясная тень.

Высокий военный в бронежилете выглядел, как на сгусток белесого дыма, сквозь который проступали очертания человека. Он медленно продвигался вперед с оружием наготове. Ни лица, ни каких-либо отличительных знаков я не разглядела, кроме серебряного креста на черной куртке. Тот был заключен в круг, а под ним выгранен Георгий Победоносец.

Потертая надпись на окантовке: «За веру, царя и отечество».

— Не помните его, Ваше Сиятельство? — прозвучал издалека вопрос Макса.

— Нет.

Сколько бы я ни вглядывалась в размытые черты, никак не получалось рассмотреть молодого черносотенца.

«Закрой нос рукавом и старайся глубоко не дышать, пока не выйдешь. Молчи, что бы ни услышала. Потом беги отсюда как можно дальше», — прозвучал шепот в голове.

Он поднялся, затем коснулся рации, но я так и не услышала его дальнейших слов. Взгляд уперся в правую руку, которой черносотенец сделал короткое движение. Дверцы шкафа загрохотали, а многочисленные плакаты и вырезки разлетелись по комнате разноцветными бабочками.