Он не лгал. Ее кожа была нежной как шелк, ее соски походили на бутоны роз, а ее чистый запах пьянил, как хорошее вино. Все в ней пробуждало в нем желание: то, как она стонала, когда он ее ласкал, то, как затуманивались ее глаза, когда он входил в нее.
Что греха таить, секс всегда доставлял ему удовольствие. Но до сих пор во время близости какая-то его часть была немного отстранена от происходящего, и он мог полностью контролировать процесс.
Только не с Рейчел. С ней он не мог сказать заранее, где заканчивается его удовольствие и начинается ее. Это было невероятное ощущение.
Когда она осмелела и начала исследовать его тело руками, губами и кончиком языка, он почти терял голову. В такие секунды ему хотелось подмять ее под себя и погрузиться в нее стремительным рывком, но каким-то образом ему удавалось сдерживаться. Прямо как сейчас, когда ее ладонь скользнула вниз по его животу и замерла.
Карим прошептал ее имя. Она подняла на него глаза, похожие на бездонные омуты.
«Я мог бы утонуть в этих глазах», — подумал он, а вслух сказал:
— Прикоснись ко мне.
Никогда прежде у Рейчел не возникало желания ни смотреть на восставшую мужскую плоть, ни прикасаться к ней.
Сейчас ей захотелось сделать и то и другое.
Она робко посмотрела на символ его мужского естества. При виде его огромного размера у нее перехватило дыхание.
— Рейчел… — Карим схватил ее запястье, прижал ее ладонь к тому месту, к которому был прикован ее взгляд, и стал ждать.
Ее пальцы медленно сомкнулись вокруг его плоти. Он застонал, и она резко отдернула руку.
— Я не… я не хочу делать тебе больно.
— Ты не делаешь мне больно, — ответил Карим, с трудом сдерживая смех. — Ты можешь меня погубить,
Рейчел провела кончиком языка по нижней губе, после чего крепко сжала его плоть.
Дрожа всем телом, Карим прошептал:
— Да, дорогая. Прикасайся ко мне так.
Накрыв ее руку своей, он показал ей, как можно заставить его стонать. Теперь Рейчел понимала, что это стоны наслаждения, а не боли.
Что это наслаждение может доставить ему только она. Об этом ей говорило выражение его лица.
Затем Карим снова схватил ее за запястье, чтобы остановить.
— Теперь моя очередь, — прошептал он, поло жил ее на спину и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею и грудь.
На этот раз удовольствие получала Рейчел. Она стонала, ерзала и выгибалась под ним дугой.
— Мне нравится за тобой наблюдать, — мягко произнес Карим. — Меня приводит в восторг румянец на твоих щеках, трепет твоих полуопущенных ресниц. Все, что с тобой происходит, когда я к тебе прикасаюсь. Когда я тебя целую. Когда делаю это…
Рейчел тихонько вскрикнула, когда он, раздвинув пальцами влажную складку, приник к ней губами, и задрожала.
— Прошу тебя, Карим. Пожалуйста… — взмолилась она.
Тогда он, быстро предохранившись, погрузился в нее, и они вместе закачались на волнах эротического наслаждения.
Когда они оба немного перевели дух, Карим приподнял голову, нежно коснулся губами губ Рейчел, затем перекатился на бок и обнял ее. Она поцеловала его и улыбнулась. Это была такая улыбка, которую каждый мужчина мечтает увидеть на лице женщины, с которой только что занимался любовью.
— Я так понимаю, эта улыбка говорит о полном удовлетворении, — произнес он с притворной серьезностью.
— От скромности вы не умрете, ваше высочество, — поддразнила его она.
— Причина того, что все так замечательно получилось, — это ты,
Поцеловав его, Рейчел положила голову ему на плечо, закрыла глаза и спросила:
— Что означает
— Это означает «дорогая», — прошептал он, поцеловав ее волосы.
— На арабском?
— Да. Это мой родной язык.
Приподнявшись, она посмотрела на него.
— На каких еще языках, помимо английского, ты говоришь?
Ее синие глаза блестели, кожа порозовела, а губы припухли от поцелуев. Боже, как же она прекрасна!
— До английского я выучил французский, затем испанский и немецкий.
— Ты знаешь пять языков? — удивилась она.
— Я бы сказал шесть, но в японском до сих пор делаю ошибки.
Рейчел рассмеялась:
— А у меня проблемы с испанским. Это печально, принимая во внимание тот факт, что я целый год изучала его в школе. Конечно, это было очень давно.
— Как давно? — спросил Карим с деланой серьезностью. — Пятнадцать? Двадцать лет назад?
Рейчел легонько ткнула его кулаком в живот.
— Ладно, я пошутил, — сказал он. — Определенно не двадцать.
— Я училась в школе еще семь лет назад, — ответила она с притворным негодованием.
Он убрал с ее щеки прядь волос:
— Готов поспорить, ты окончила ее с отличием.
Ее взгляд помрачнел.
— Нет.
— Ты была королевой класса и тебе было некогда учиться?
Рейчел долго смотрела на него, затем отодвинулась и закуталась в плед.
— Рейчел. — Карим схватил ее за руку, прежде чем она успела подняться. — Дорогая, я что-то не то сказал?
— Ничего.
Карим чувствовал исходящее от нее напряжение.
— Не лги. Если я тебя обидел, скажи.