Бессердечный

Она слегка качнулась. Сердце ее билось бурно, но она подчинилась ему, раскрылась для него, полностью доверяясь ему, как он однажды доверился ей. Он раздвинул нежные складки ее женственности и вторгся внутрь одним решительным движением, погрузился в нее полностью. Когда он начал двигаться в ее теле, Эриел застонала, а он продолжал свои мощные толчки и слегка приподнял ее, оторвав от пола. Ее голова откинулась назад, все тело затрепетало. Джастин поцеловал ее в шею, нежно покусывая, и она прильнула к нему. И каждое его движение заставляло ее прижиматься к нему все сильнее и крепче. Ее спина выгибалась, и она шептала его имя. Внутренне он усмехнулся, когда ее тело обвилось вокруг него и она сжала его в объятиях, достигнув пика наслаждения. Но он на этом не остановился, и она снова испытала вершину наслаждения, а он продолжал двигаться в ее теле, сам добиваясь жаркого извержения семени, и наконец он достиг своего предела. Через несколько секунд он отвернулся от нее и, стоя к ней спиной, ждал, пока сердцебиение утихнет. Потом с небрежным видом застегнул пуговицы на бриджах. Должно быть, в его движениях и в выражении лица было что-то необычное, а вернее сказать, лицо его не выразило никаких чувств, и это встревожило ее.

– Джастин?

Он повернулся к ней со столь равнодушным видом, что ее прелестное лицо побледнело.

– Я вызвал вас сюда с определенной целью, – сказал он бесстрастно. – Думаю, нам пора с этим покончить.

– С какой целью? Что случилось, Джастин?

Его лицо оставалось холодным и бесстрастным.

– Прошлой ночью Клэйтон и я… ну, мы встретили весьма привлекательных особ.

Конечно, это было ложью. Он прошлой ночью не выходил из своей спальни, но больше он ничем не был ей обязан и мог говорить что угодно.

– Привлекательных особ? Ты ведь не имеешь в виду женщин?

– Прошу прощения, дорогая, но рано или поздно ты бы все равно узнала, что произошло. Ты была очень хороша, по правде говоря, лучше, чем я рассчитывал, но вкусы мужчины меняются. И уж раз такое случилось, я думаю, будет лучше, если ты покинешь мой дом.

– Ты… вы… отсылаете меня прочь?

– Думаю, пора положить конец нашему сотрудничеству.

Она была потрясена.

– Но как же насчет того, что только что произошло между нами?

– Я вызвал тебя вовсе не для любовных забав, но у меня останется о тебе приятная память. Ты так не думаешь?

Из ее горла вырвался какой-то глухой звук, будто ее душили. Лицо Эриел стало бледным как полотно, и она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Ты говоришь, что между нами все кончено. Ты хочешь сказать, что больше… не хочешь меня?

Он пожал плечами:

– Ты прелестная штучка. И быть в постели с тобой не в тягость. Но есть некто, кого я хочу больше.

Ее глаза наполнились слезами. Огромные блестящие капли покатились по ее щекам. В прошлом ему было больно смотреть на ее слезы. Но теперь было все равно.

Эриел смахнула слезы дрожащей рукой и вздернула подбородок:

– Мне надо найти жилье. Дай мне день-другой…

– Было бы лучше, если бы ты съехала сегодня. – Он сунул руку в карман жилета, извлек одну золотую гинею, поймал ее руку и сунул деньги в ладонь. – На это ты продержишься некоторое время, пока не найдешь нового покровителя.

Если Марлин ждет ее, то ей не придется долго жить на эту гинею. Мысль о том, что они будут вместе, вызвала у него тошноту и горечь во рту. Джастин так сильно сжал зубы, что на щеке у него свело мускул. Пальцы Эриел судорожно сжали монету, и она подняла на него глаза.

– Мое первое впечатление о вас оказалось верным, – сказала она тихо. – Вы порочны и жестоки. Вы самый бессердечный человек, которого я знаю. Как я могла быть такой дурой?

Джастин ничего не ответил. Просто смотрел, как она, выпрямив плечи и подняв подбородок, со спокойным достоинством выходит из комнаты. Если кто из них и был дураком, то, несомненно, он. Но впредь он таким не будет, он думал о прекрасном кольце, которое купил для Эриел, о том, какой представлял жизнь с ней, и испытал приступ отчаянной, почти невыносимой боли. Грудь его превратилась в ледяную стену, сквозь которую не могли пробиться никакие чувства, когда дверь закрылась за Эриел.

Стараясь подавить подступившие слезы, онемев от потрясения и боли, Эриел закрыла дверь платяного шкафа в своей спальне, оставив там все дорогие наряды, которые покупал ей Гревилл. Она взяла несколько необходимых вещей, сказала «Прощай» обливающейся слезами Сильви, взяла свой ковровый саквояж и вышла из дома. Как только она оказалась на улице, долго сдерживаемые слезы хлынули потоком, будто в отместку за то, что она не давала им пролиться. Слезы туманили ей глаза, и все представало перед ней размытым и нечетким. О Боже, Боже, как он мог?! Из горла ее вырвалось горькое рыдание. А она-то воображала, что знает его. Она доверилась ему. Она полюбила его.

Но она и понятия не имела о безжалостном, холодном, замкнутом человеке, который предстал перед ней нынче утром в своем кабинете. О человеке, который занимался с ней любовью, только чтобы удовлетворить свою минутную похоть, а потом отбросил ее, как старый башмак.