Бессердечный

Еще одним полезным бонусом было то, что на первый взгляд он мог сойти за моего близнеца, особенно на таком маскараде, как этот. Браво, Теренс. Браво.

Официантка принесла мне минеральную воду и поспешила прочь с еще одним «спасибо, сэр, спасибо».

Я слушал болтовню барона Роулингса, терпя из последних сил. Он нагло пытался заставить меня написать статью о нем и его наследии. Даже сам Теренс Кингсли закатил бы глаза при этих словах.

Когда с возгласом «Роулингс!» подошел лорд Эддингтон, я воспользовался моментом, чтобы уйти, но там была она, словно выжидала, чтобы поразить меня, — женщина в золотом.

Она прошла мимо, направляясь к следующей небольшой группе гостей, достаточно близко, чтобы я смог почувствовать ее аромат. Орхидея и слива. Богатый. Шикарный. Фальшивый.

Я видел, что женщина была совершенно пьяной. Без сомнения, под действием коктейля из кокаина и шампанского. Это буквально витало в воздухе вокруг нее. А потом я услышал торопливый перестук ее каблучков по полированному полу. Но было в ней что-то и от него. Что-то… темное…

Секреты.

Я видел их внутри нее, они горели глубоко. Пропасть в ее фасаде, которую люди не замечали.

Шумная миниатюрная девица в красном бросилась к ней.

— Илэйн! О боже, Илэйн! Ты выглядишь П-О-Т-Р-Я-С-А-Ю-Щ-Е!

Это открытие буквально сбило меня с ног. Серьезно, блядь, сбило с ног.

Женщина в золотом была Илэйн гребаной Константин. Позор всей семьи Константин.

Я знал о ней все — ненормальной тусовщице с отчаянными глазами. Она постоянно зависала то на шумных окраинах Бишоп-Лэндинга, то посещала клубы Нью-Йорка и регулярно попадала на страницы каждого чертова таблоида, который готов был публиковать ее выходки. Я должен был узнать ее за километр, в венецианской маске та или нет.

Я оглядел комнату, но было и так очевидно, на кого был устремлен мой взгляд. Задним умом все умны, как говорится. Кэролайн, стиснув зубы, хмуро посмотрела в ее сторону, когда Илэйн снова хрипло рассмеялась. Если бы женщина в золотом не была дочерью главы семьи Константин, то уже давно была бы мертва.

Как и я, если бы не был Теренсом Кингсли.

Думаю, это сделало нас двумя гребаными горошинами в одном гребаном стручке.

И это заставило мой член пульсировать сильнее.

Я прошел позади нее, слегка задев, и она повернула ко мне голову. Именно тогда я впервые посмотрел на нее. Жестокая. Смелая. Опасная.

Сука в красном смеялась над какой-то ерундой, сказанной кем-то из окружения Бишоп-Лэндинга, но это не имело значения. В этот момент, повернувшись лицом ко мне, Илэйн Константин было наплевать на сплетни.

Она тяжело сглотнула, когда наши взгляды встретились. И мне не нужно было видеть остальную часть ее лица, я достаточно прочел в ее взгляде, чтобы понять — она словно лань, оказалась поймана в свете фар. Ее глаза были синими озерами, разбитыми и нуждающимися, захваченными холодом моих, темных, как сожженный уголь.

Я не улыбнулся, а только отошел в сторону, будто она не стоила моего внимания, будто была всего лишь ложкой дегтя в моей бочке меда. Это сделало ее глаза еще более отчаянными, и они проследовали за мной через толпу.

Я чувствовал его на себе. Чувствовал ее любопытство.

Всего за несколько секунд Илэйн Константин отчаянно нуждалась во мне.

Она и весь остальной чертов мир.

Я потягивал свою минеральную воду и разговаривал о политике с ребятами из семьи Уэстонов у казино, намеренно игнорируя ее, когда она направилась в мою сторону.

Она шла сквозь толпу. Наши взгляды встретились.

Мой взгляд был холодным, ее — голодным.

Вокруг нас было много людей, но она все равно шла ближе ко мне, словно мотылек, летящий на свет.

Ей следовало выучить урок еще будучи маленькой девочкой — любопытство сгубило кошку. Очевидно, этого не произошло. Потому что продолжала продвигаться вперед, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие, но безуспешно. И мне это нравилось, я ухмыльнулся про себя, когда она оказалась почти рядом со мной. Эта золотая сирена шла на самоубийство.

Девушка уже была почти рядом. Почти. Но не совсем. И тут загремела песня «С Днем Рождения тебя», когда вакханалия празднования достигла своего апогея. Вся банда братьев и сестер семьи Константин собралась вокруг именинницы, а потом во главе процессии появился огромный торт. Они выглядели такими чертовски гордыми глупой маленькой сучкой, что подпрыгивали на месте от нетерпения.

Но не женщина в золотом, она не выглядела гордой из-за кого-либо в этом зале в этот вечер. Она не присоединилась к своим братьям и сестрам. Не хлопала вместе с процессией и не пела никаких счастливых песен.

Нет.