Бессердечные

Люси открыла скрипучую калитку. Под ногами девушек зашуршала сухая пожухлая трава. Эмили увидела ряды простых надгробий из серого камня, под которыми покоились младенцы, старики и целая семья по фамилии Стивенсон. Она зажмурилась, заставляя себя свыкнуться с реальностью. Все эти люди мертвы… и Эли тоже.

Эли нет в живых. Эмили попыталась принять этот факт, стараясь не думать об ужасной стороне смерти: последний толчок сердца, последний вздох, кости, рассыпающиеся в прах. Воображение услужливо нарисовало восхитительный декаданс загробной жизни Эли: прекрасные пляжи, ясные безоблачные деньки, креветочный коктейль и торт «Красный бархат» – два любимых блюда подруги. Там все парни в нее влюблены, все девчонки хотят быть такой, как она, даже принцесса Диана и Одри Хепберн. Элисон ДиЛаурентис по-прежнему неотразима: царит на небесах, как когда-то царила на земле.

– Мне так тебя не хватает, Эли, – тихо произнесла Эмили, и ветер унес ее слова. Она несколько раз глубоко вздохнула в надежде, что почувствует себя по-другому – легче, чище. Но грудь по-прежнему сдавливало, голова болела. Словно из нее выдрали некую жизненно важную часть ее существа.

Открыв глаза, она перехватила взгляд Люси, остановившейся у одной из могил через пару рядов от нее.

– Все нормально?

С трудом заставив себя кивнуть, Эмили обошла несколько могильных камней неправильной формы. Многие из них утопали в сорной траве.

– Это могила Ли?

– Да, – ответила Люси, проводя пальцами по верхнему краю надгробия.

Эмили подошла поближе. На сером мраморе надгробия выбито имя: Ли Зук. А при виде даты смерти Эмили растерянно заморгала. Ли умерла 19 июня, почти четыре года назад. Ничего себе. Эли пропала буквально на следующий день, 20 июня.

Потом рядом с именем Эмили заметила восьмиконечную звезду. В голове у нее будто вспыхнула искра: где-то она видела этот символ недавно.

– Что это означает? – показала на звезду Эмили.

Лицо Люси омрачилось:

– Символ нашей общины. Родители захотели, чтобы он тут был. Я была против. Звезда напоминает мне о нем.

На один из могильных камней, хлопая чернильными крыльями, прилетела ворона. Петли калитки скрипели под порывами беснующегося ветра.

– О ком «о нем»? – переспросила Эмили.

Люси устремила взгляд вдаль, на одинокое хилое деревце, стоявшее в поле.

– О парне Ли.

– Т-том самом, с которым она ссорилась? – с запинкой уточнила Эмили. Ворона вспорхнула с надгробия и полетела прочь. – Который тебе не нравился?

Люси кивнула.

– Перед тем как покинуть общину на время румшпринги, он вытатуировал этот символ на руке.

Эмили пристально смотрела на надгробие, и ужасная догадка все четче проявлялась у нее в мыслях. Она снова остановила взгляд на дате смерти Ли. 19 июня. Эли пропала на следующий день, в том же году.

Внезапно в сознании всплыло – живо, во всех подробностях – одно воспоминание: больничная палата, яркий свет с потолка, мужчина в рубашке с закатанными до локтей рукавами. На внутренней стороне его запястья чернеет татуировка: точно такая же звезда. Здесь явно была связь. Не зря «Э» отправил ее в Ланкастер. Кто-то был здесь до нее. Кто-то, кого она знала.

Эмили подняла глаза на Люси и схватила ее за плечи.

– Как звали парня твоей сестры? – взволнованно спросила она.

Люси набрала полные легкие воздуха – словно собиралась с силами, чтобы назвать имя, которое очень, очень долго не смела произносить.

– Его звали Даррен Вилден.

20 На минном поле

Ханна стояла перед зеркалом в ванной, накладывая на губы толстый слой блеска. До этого она орудовала круглой щеткой, чтобы придать объем своим золотисто-каштановым волосам. В следующую минуту в ванную впорхнула Айрис.

– Привет, сучка, – сказала она с улыбкой и встала рядом с Ханной.

– Как дела, шлюшка? – в той же манере ответила Ханна, исполняя их утренний ритуал.

Они прободрствовали почти всю ночь, сочиняя любовные письма Майку и Оливеру, бойфренду Айрис, с которым та встречалась, когда жила дома; потом еще критиковали внешность знаменитостей со страниц журнала People. Однако ни та, ни другая очень уж утомленными не выглядели. Как обычно белокурые волосы Айрис ниспадали ей на спину безупречными волнами, а ресницы Ханны выглядели несуразно длинными – благодаря туши Dior, которую она позаимствовала из бездонной косметички Айрис. Да, сегодня, в пятницу, им предстояло присутствовать на сеансе групповой психотерапии, но ведь это не причина выглядеть жалкими дурнушками.

Стоило им выйти из палаты, как следом тут же увязались Тара, Руби и Алексис – наверняка шпионили.

– Привет, Ханна. Можно тебя на минутку? – Тара натянуто улыбалась.

Айрис резко обернулась.

– Она не хочет с тобой общаться.

– А Ханна сама за себя ответить не может? – спросила Тара. – Или ты и ей тоже промыла мозги?