Бесполезные мемуары

У первой актрисы театра Сант-Анджело в городе было много поклонников; эти люди решили, что Риччи должна быть плохой актрисой. Без какой-либо причины, не видя и не слыша дебютантку, публика решила, что ей собираются подсунуть особу уродливую и бездарную, но я поклялся победить эти предрассудки. Я вспоминаю сейчас, в какой лабиринт несчастий завлек меня мой великодушный замысел. Шесть лет дружественных отношений с Риччи стоили мне многих лет страданий. Я рассказываю об этом откровенно, и если читатель настаивает, как это делали тогда в Венеции, что эта дружба называлась любовью, я на него не сержусь, хотя на самом деле ничего и не было.

Глава XVIII Опыт несчастий, следующих за триумфами

Комическая фаланга старины Сакки завладела театром Сан-Сальваторе, потеряв однако Дербеса, своего лучшего солдата, решившего ничего не бояться. Совет компании Сакки отложил появление новой актрисы на середину сезона, чтобы возбудить любопытство публики: «При открытии театра, – говорили великие политики от сцены, – мы все и так еще довольно новы. Когда ажиотаж спадёт, мы выдвинем вперёд дебютантку; хорошо или плохо она играет, её придут посмотреть, и мы в этот день будем с полным кошелем». Деньги – это компас комедиантов.

Наконец настал момент показать Риччи. Она появилась в пьесе «Влюблённая, несмотря ни на что» во всеоружии, перед судом многочисленных зрителей: новая комедия, новая актриса, полный зал, значительный доход. Моя пьеса была одобрена, но решили, что первая актриса здесь едва ли подходит. Достоинства и храбрость Риччи, на мой взгляд, были доказаны полностью. Заменили мою пьесу, чтобы сделать вторую попытку, поставив античную трагедию. Дебютантка сыграла свою роль великолепно… и не получила аплодисментов: приговор был вынесен заранее, никто не желал менять мнения. Сакки попросил у меня перевод «Габриеллы де Вержи»[35]. Я дал его с сожалением, предвидя новый провал. Теодора проявила настоящий талант в роли Габриэллы, но поскольку в суждениях о ней отсутствовала всякая справедливость, товарищи сочли её впавшей навеки в немилость. Сквозь гримасы соболезнования на лицах актрис сквозило удовлетворение, но злопыхатели не учитывали моё упрямство, поскольку реабилитация жертвы стала для меня делом чести.

Эти три последовательных провала вместо того, чтобы сломить Риччи, буквально воодушевили её. Бурная и пылкая по темпераменту, амбициозная, как Люцифер, молодая женщина дрожала и плакала от гнева. Придя к ней со словами утешения, я застал ее в постели с лихорадкой, издающей стоны подобно раненому льву. Она проклинала Сакки, всю труппу и день своего прибытия в Венецию; после она объяснила причины своего гнева семейными, домашними и материальными обстоятельствами, описав с душераздирающим и страстным красноречием свою бедность, своё разрушенное будущее и потерянную карьеру. Она решительно отвергла утешения, надежды и всякие разумные объяснения. Именно тогда узнал я глубину её души, и её характер прояснился в моих глазах.

В один прекрасный день я приехал в театр с пьесой, озаглавленной «Принцесса-философ», в которой я наконец нащупал те струны, к которым публика, если она не глуха, должна была прислушаться; но смотрите, как далеко может зайти человеческая глупость: как только моя пьеса была прочитана и принята, Саки и компания поспешили уволить Риччи, так как якобы для неё не было роли. Они высказали молодой актрисе крайнее сожаление по поводу её ухода; они нежно её расцеловали; её приглашали остаться и еще раз попробовать фортуну, в то же время делая всё для того, чтобы заставить её незамедлительно уехать. Я возражал против её отъезда; я заявил, что поскольку моя пьеса была написана для Риччи, она одна должна играть главную роль. Тогда стали ворчать по поводу моей комедии. Стали шептать, что пьеса затянутая и скучная; характерные маски в ней не появляются, ей не избежать провала; я написал эту вещь только из упрямства, слабости и в ослеплении, с целью поддержать неспособную актрису, презираемую публикой. Указывали на непомерные расходы на декорации и костюмы, на убытки, которые понесёт компания в случае провала. Риччи дрожала от ярости, а я смеялся про себя, внушая ей, что она должна успокоиться и что близится конец её бедам. Личные страсти, которые разоряют семьи, а часто и государства, гораздо в большей степени опасны для комических компаний. Если бы не мое заранее принятое решение оправдать благоприятные прогнозы на успех дебютантки, мой действительно демократичный характер, у меня была тысяча возможностей послать к чёрту эту проклятую компанию, отягощенную глупыми страстями, от которой я ежеминутно терпел всякие обиды.