Бесконечный спуск

Если бы Аверьянов был, скажем, Джойсом, он бы и выступил как Джойс, то есть примерно как профессиональный шифровальщик британской разведки. Каждый знак текста имел бы одну дешифровку. Слопал этот дублинский хрен почки — вот тебе подтекст из античности, потужился в сортире — вот тебе другой подтекст. Однозначный, как термин какого-нибудь Авенариуса. Филологам, философам, культурологам есть чем заняться. От Юстаса Алексу.

Но Аверьянов не Джойс и не Авенариус. Его угораздило родиться русским. С хиазмом-крестом и образом-иконой, которые ему предстоит нести всю жизнь. И вот следствие.

Когда я читал роман, я постоянно ловил себя на том, что нахожусь в каком-то 3D, даже в 33D. То есть я вижу, что в тексте есть некий подтекст. Но мне сразу становится не так важно, что именно вложил туда сам автор, а важно, что удается вынуть из текста мне самому. Я как бы вступаю в поле полной семантической свободы, а лучше сказать — смысловой воли. Автор великодушно предоставляет мне безграничное право делать с его текстом все, что я хочу. Мне — и сотням других читателей.

Например. В эпиграфе есть ссылка на Данте. Все понятно. Круги ада и все такое. Только этому предшествует антитеза альпинистов и горнолыжников. Главный герой — горнолыжник. Он спускается в ад. А в конце — побег, то есть он поднимается. А кем был Данте? Ад у него описан сочно. Чистилище — пожиже. Редкий читатель дочитывает «Божественную Комедию» до сусального рая. Почему-то вспоминаются горнолыжные итальянские курорты… Нет, все-таки Данте — горнолыжник. А тут еще Гоголь, сжегший «Чистилище» второго тома…

Фамилия главного героя — Комаров. А это, случаем, не погибший советский космонавт?..

Название произведения — «Бесконечный спуск». Первая ассоциация — «Бесконечный тупик» Галковского. Или это издержки ассоциативно-семантического поля гуманитарного образования?

Для меня многие эпизоды «Бесконечного спуска» суть ассоциации, мои, личные! с — а) «Кин-дза-дза!», б) известным текстом Оруэлла, в) фильмами Тарковского. Что касается Тарковского, это не только «Зеркало». Это, например, еще и карлик из «Соляриса», и Зона из «Сталкера».

А разбитое зеркало в моем сознании четко легло на «полочку» «Черного человека» Есенина. А побег Комарова — связался с последней главой булгаковского «Мастера…». А главка про сад с различными формами сизифова труда (Березовский, Яковлев) — с садовником Европы Боррелем. Ведь, собственно говоря, Комаров побывал не только в аду, он посетил «Мета-Запад». Здравствуй, Даниил Андреев…

Понимаю, что это мои проблемы. И Аверьянов тут вроде бы и ни при чём. Но ведь высек он во мне, грешнике, весь этот, прости Господи, бэкграунд.

Я мог бы еще долго и азартно вытаскивать из себя всю эту ментальную ризому, все более погружаясь в «бесконечный тупик» моей нейросети.

Могу сказать только одно: ассоциативное огниво «Бесконечного спуска» — это источник бесконечного «счастливого анамнесиса». Роман Аверьянова, если, конечно, предпринять некоторое духовное усилие, в полном смысле слова «заискрится» культурой.

Огниво есть. Страждущий — да высечет нужную ему искру. А из искры, как известно…

Кстати, про Ленина я ничего в тексте не нашел. Или пропустил? Странно. Я волнуюсь…

Русский даос

Если спросить Виталия Аверьянова, кто же он — в конечном счёте, как бы он ни назвал свою профессию, как бы ни обозначил своё предназначение — он всё-таки не кто иной, как словесник. Если спросить его о его предназначении, он однозначно отвечать на этот вопрос не будет. Загадочно улыбнётся и вновь сядет к компьютеру. Но я еще раз отвечу на этот вопрос за него.

Аверьянов — словесник. В самом широком, исконно русском значении этого термина. Всё, о чём бы он ни писал, касается в конечном счёте Слова. Как Оно живёт, как Им кто-то там пытается манипулировать и т. п. Будь то «крестовина слова» или «Музыка Русской Идеи», где, опять же — про Слово. Немного перефразируя заголовок интервью автора для информационного агентства News Front, опубликованного 13 октября 2019 года, можно сказать, что: «Политическая философия и песни — это сообщающиеся сосуды».

Аверьянов последовательно, как говорится, «по всем фронтам», от философского до музыкального, внедряет в русское сознание эту идею-мечту о первостепенности Слова. Мы точно спасёмся словом. Мы спасёмся, когда найдём правильные слова. Главные, судьбоносные. И здесь нет никакого пафоса. Просто есть желание выжить. Мне кажется, Аверьянов посвятил своё творчество именно этому.

И если он иногда думает, что он именно «философ» или в первую очередь «бард», он глубоко ошибается. Он этим себя по-американски зауживает. Аверьянов — Словесник, Служитель Слова. Не буду добавлять «Божьего», это ещё надо заслужить. Извините за тавтологию.