Воздействие стража библиотеки была таково, что Комаров неделю или две после этого как оголтелый носился по ярусам и секторам мегаполиса. Душа его вновь осуетилась и сузилась и та неотступная хищная точка, которая делала невозможной вращение мысли и воображения вокруг чего-то иного, казалось, полностью завладела Комаровым.
Комаров вышел из отупения только тогда, когда столкнулся с одним трижды заклейменным узником, огромным верзилой, который своим диким взором производил впечатление разбойника или грабителя. Это был юродивый уникум, настолько отвязавшийся от переживания боли, принявший поругание и истязание, что даже Свободный город не умел обломать его. Лицо его было обезображено свежими ранами и кровоподтеками. На его лбу, щеке и под затылочной частью красовались три клейма. То, что на щеке — сине-красное, — по цвету и геометрии напоминало британский флаг.
Лифта долго не было, и верзила, который какое-то время стонал, шатался на своих длинных ногах и сдавленно рявкал, вдруг, обратившись к Комарову, пробубнил распухшим языком:
— В низший мир! Все лучше, чем гнить здесь… Эти лгуны и вурдалаки грозили меня отправить еще ниже… В темную падь… Нашли чем пугать! Чем ближе ко дну, тем ближе к выходу из проклятой вонючей тьмы!..
Все стоявшие на этаже отшатнулись от верзилы с его террористическими мыслями и отступили на некоторое расстояние.
— А выход из тьмы есть? — шепотом спросил его Комаров.
— А ты забыл свою прошлую жизнь? Никто не молился за тебя? — повернул к нему верзила налитые кровью оплывшие глаза. — Залепушник!.. А я… Я уже ничего не боюсь… Ни мне без них, ни им без меня не обойтись… Без меня и ад не полный…
В лифт они вошли вдвоем, остальные не захотели быть рядом с верзилой. Верзила сообщил Комарову, что в нижних ярусах Ликополиса есть зона отчуждения, расположенная в крайних, нулевых секторах.
— Там вовсе не жарко. И там, — сказал верзила, — там-то мы и собираемся вместе… Приходи!..
Этот разговор встряхнул Комарова. Впервые в Ликополисе кто-то подтвердил его мысль, что это место должно называться «адом». Комаров вновь стал вспоминать Иннокентия и гласы, которые шли к нему от Земли. Оставшись наедине с самим собой, он воскликнул в самой глубине своего существа:
— Иннокентий, помоги мне! Помолись обо мне своему Богу!..
Несмотря на страх быть пойманным и заклейменным стражами, Комаров внял верзиле и спустился в ту зону отчуждения, о которой он говорил. Попасть туда можно было только через горизонтальные лифты, доехав до нулевой, конечной остановки. Оттуда в зону отчуждения спускались чрезвычайно длинные винтовые лестницы. Это была значительная часть города лифтов, особая область, где были разобраны перекрытия и куда свозили мусор со всего мегаполиса. Мусорные горы образовали здесь пещеры и лабиринты. В центре этого пространства располагалось нечто вроде кладбища ржавых баков. Именно там-то и собирались отверженные. Некоторые из них были дважды или трижды заклеймленными.
Комаров спросил кого-то из встретившихся, где можно увидеть трижды отмеченного гиганта.
— Подожди его здесь, — ответили ему. — Он скоро будет…
И действительно, через полчаса верзила появился в компании других, разбойного вида, носителей клейм. Он обрадовался Комарову, хлопал его по спине, водил, приобняв, по изъеденному коррозией рыже-металлическому лагерю, проводил для него нечто вроде экскурсии. При этом верзила называл Комарова тем именем, которое придумал для него сам: «Залепушник». Это было не очень приятное имя, но в то же время звучало оно в речи верзилы довольно сердечно.
— Те, кого уже заклеймили, — говорил он, — здесь становятся свободнее вас. Многие не являются на правежи. Я уже давно перестал туда ходить. Вот им!
Верзила согнул в локте руку и потряс увесистым волосатым кулаком.
— Сколько же вас здесь?
— Никто не считал, — ответил верзила. — Набирается не менее 700 саботажников в год. Но не все стойкие. У кого-то кишка тонка… Есть и такие, кого ломают. Здесь, старина, небезопасно. Стражи приходят с рейдами… И не так уж легко от них спрятаться… У них ведь есть свои собаки…
— Что за собаки?
— Да такие твари редкие… Не собаки, конечно. Они сами из стражей. Но с удивительным нюхом, как у ищеек на Земле. Так что нас здесь, как зверушек, травят. И если на правеже недостает многих, значит, будь уверен, скоро будет облава…
— Ты за это получил свои клейма?
— Да, за это. И пусть ставят четвертое, пятое клеймо, пусть отправляют вниз… Есть у нас и герои, я знал всего трех. Тех, кого колесовали и отправили в нижние темные миры…
— Что ты знаешь об этих мирах?
— О них никто здесь ничего не знает. Кроме того, что, как говорят, там нет даже шахт. Там все прикованы к своему месту. В общем, там у них бесконечный правеж. Скука! Но там и исход из тьмы ближе!
— А каков он, исход этот?