Бесконечный Марс

– В специальное терапевтическое отделение, – она пристально на него посмотрела. – Вы очень субъективны. Вам нужно открыть свой разум, Нельсон. Перед тем как вы лично с ними познакомитесь. Они необычайно сообразительны и проницательны, талантливо манипулируют и управляют. В личном общении, один на один, с ними очень сложно. А в те моменты, когда они собираются вместе? – они полностью от всего отрываются. У них невероятная речь, с английскими корнями, но сверхбыстрая и насыщенная. У нас есть лингвисты, которые изо всех сил стараются ее анализировать. Независимо от того, что они обсуждают, мы можем как минимум оценить явную сложность их языка. И одно это уже ненормально. Мне показали стенограмму, своего рода набор доводов от девушки по имени Индра: одно предложение на четыре страницы. Это один из простейших примеров. Зачастую мы даже не знаем, о чем они говорят…

– Концепции за пределами человеческого понимания, – прервал ее Нельсон. – Настолько же невообразимые, как таинство Святой Троицы для обезьяны. Если эти ребятишки пришли в мир одаренные таким сверхмощным разумом, то они просто обязаны были быстро восстать против ограничений нашей примитивной человеческой культуры. – Он улыбнулся. – Должно быть, это замечательно, когда они могут свободно общаться друг с другом. Как много они, наверное, открывают того, что находится за пределами человеческого воображения.

Она изучающе посмотрела на него.

– Знаете, мне кажется, вы будете прекрасным капелланом. Но позвольте рассказать вам кое-что еще более необычное. У нас здесь есть несколько детей – мы отслеживаем и более молодых пациентов, даже младенцев, которые все еще находятся на попечении своих семей. В возрасте до двух лет младенцы пытаются начинать разговаривать – так же как и человеческие дети. Они произносят вещи, совершенно непонятные нам, и в основном непонятные их старшим собратьям – но не совсем. Наши лингвисты их тоже проанализировали; по их словам, это похоже на изучение структуры песен дельфинов. Это младенческое гугуканье – это язык, Нельсон. Фактически это означает наличие лингвистического контента. Мы приходим в мир со способностью к языку, но нам нужно научиться ему от окружающих. Дети Следующих пытаются выразить себя, изобрести свой собственный язык, независимо от окружающей их культуры, слово за словом, одно грамматическое правило за другим. И что особенно примечательно, остальные внедряют кое-что из их изобретений в этот свой собственный постанглийский. Это похоже на рождение нового языка, мутирующего со страшной скоростью прямо у нас на глазах.

– Вы сами это допустили. Вы же разрешили им общаться друг с другом.

Она не обратила внимания на его слова.

– Очень важно, чтобы вы поняли, с чем мы тут имеем дело, Нельсон. Эти дети представляют собой иной порядок вещей, шаг вперед. Нечто совершенно новое.

– Хм-м… Но все же это дети, которые нуждаются в нашей заботе.

– Да, вы правы.

– Думаю, мне нужно как-то здесь обустроиться. Наверное, меня надо представить кому-нибудь из высшего начальства?

– Боюсь, что да. И еще вам надо будет пройти через нашу службу безопасности.

– А затем я бы хотел поговорить с кем-нибудь из заключенных. С одним для начала.

– Конечно. С кого хотите начать?

Будто бы совершенно случайно Нельсон указал на Пола Спенсера Уагонера:

– Вот с этого.

Нельсона обрадовало, что ему позволили поговорить с девятнадцатилетним подростком в его комнате.

Нельсону было ясно, что так сделано для более удобного управления системами безопасности, но психологический аспект этого ускользал от его понимания. В свои девятналцать-двадцать лет у него не было собственной комнаты, но если бы была – он наверняка посчитал бы излишней навязчивостью, если бы какой-то незнакомец просто так зашел к нему и начал говорить о Боге. Однако таковы были условия встречи, и Нельсон сделал все, что смог.

Комната Пола мало отличалась от остальных, ранее виденных Нельсоном, когда он смотрел с высоты внутрь. Стены увешаны постерами: изображения галактик, экзотических зверей Долгой Земли, неизвестная Нельсону музыкальная звезда. На столе телефон, планшет и телевизор, хотя Нельсон был в курсе, что соединения по этим устройствам ограничены и строго контролируются в пределах данного учреждения.

Сам Пол, худощавый и темноволосый, был одет в черный комбинезон. Нельсону объяснили, что все заключенные здесь носят комбинезоны, но имеют возможность выбора цвета и только самые непослушные выбирают оранжевый. Пол, очевидно, не принадлежал к их числу. Он сидел по-турецки на краю кровати, обхватив себя руками, с непроницаемым выражением лица. Классическая поза сердитого подростка.

Нельсон сел в кресло напротив.

– Держу пари, что все эти вещи выбирал не ты, – сказал он для начала. – Все эти постеры и остальное. Я так понимаю, что это дело рук какого-нибудь старого морского офицера, который считает, что именно это нравится людям твоего возраста, я прав?

Пол взглянул на него, но ничего ответил.

Нельсон кивнул.