Бесконечная одержимость (ЛП)

Если бы дело было только в физическом плане, я бы, может быть, и смог уйти. В мире полно великолепных женщин, и мне никогда не составляло труда затащить одну из них в свою постель и даже ни одну. Но если бы все это было только физически, мне было бы все равно. Я бы не испытывал жгучего чувства вины, глядя на нее, зная, что веду ее по тупиковому пути к краю обрыва, и понимая, что не могу перестать вести ее туда.

Она поворачивается, протягивая картофелечистку, и я быстро принимаю нейтральное выражение лица, прислонившись к дверному косяку.

— Ты говорил, что не очень хорошо умеешь печь. Думаешь, справишься с чисткой яблок? — Дразняще спрашивает она, и я киваю, улыбаясь, когда протягиваю руку, чтобы взять ее.

Если бы ты только знала, как я умею обращаться с острыми предметами, голубка, ты бы убежала с криками, а не протянула мне один из них.

Я беру пакет с яблоками и располагаюсь на одной стороне прилавка с миской, в то время как Шарлотта начинает работать над коркой для пирога на другой. Она кладет телефон на угол, открывает музыкальное приложение и включает какую-то мягкую джазовую музыку — немного похоже на Нору Джонс, возможно, — и раскачивается взад-вперед с улыбкой на лице, пока смешивает ингредиенты. На полпути я оглядываюсь, чтобы посмотреть, как она режет яблоки на мелкие кусочки, и вижу, что у нее на носу мука, и я поворачиваюсь, прежде чем успеваю остановить себя, и протягиваю руку, чтобы смахнуть ее. Она замирает и смотрит на меня. Ее губы приоткрыты, и я могу сказать, что это легкое прикосновение пробудило в ней что-то.

Черт, я хочу поцеловать ее. И если я это сделаю, то не совсем уверен, что мы остановимся. Но судя по тому, как она смотрит на меня, я не уверен, что она тоже захочет, чтобы я остановился.

Я чувствую, как наклоняюсь вперед, на грани того, чтобы сделать это. На грани того, чтобы потянуться к ней. И тут в воздухе раздается писк таймера, заставляя нас обоих подпрыгнуть, а Шарлотта разражается нервным смехом.

— Думаю, это значит, что пора собирать пирог. — Говорит она со смехом, и я делаю шаг назад, подавляя свое необузданное желание, и вместо этого подталкиваю к ней миску с сахарными яблоками.

Час спустя самый красивый и ароматный яблочный пирог, который я когда-либо видел, остывал на прилавке, а Шарлотта собирала свои вещи, чтобы мы могли пойти в кино.

— Видишь? — Дразняще говорит она, показывая на пирог. — Я же говорила, что у нас получится.

— Это все на твоей совести, — отвечаю я, доставая ключи. — В одиночку я бы все испортил.

Все это кажется таким до боли обычным, таким, каким я никогда не жил и никогда не думал, что хочу. Я давно хотел уйти от отца, от жизни в Братве, от его сапога на моей шее и тех вещей, которые меня заставляют делать, но я всегда представлял себя после этого катящимся камнем, переезжающим из города в город, никогда не задерживающимся в одном месте или с одним человеком надолго. Я никогда не представлял себя с кем-то вроде Шарлотты, занимающимся теми вещами, которыми мы занимаемся сегодня. Но когда мы идем в кинотеатр, берем билеты, покупаем содовую и попкорн с маслом и садимся рядом друг с другом в слегка поскрипывающие кресла, у меня замирает в груди от желания сохранить эту нормальность еще хоть ненадолго.

Она словно глоток свежего воздуха, кусочек света, и я хватаюсь за него, хотя знаю, что он ускользнет.

Она прижимается ко мне, пока мы смотрим фильм, ее сладкий аромат окружает меня, ее волосы щекочут мои щеки и шею. На этот раз ее рука попадает на мое колено, и мои пальцы соединяются с ее. Ее прикосновение вызывает во мне желание, но похоть не стоит на первом месте, хотя бы раз. Не сейчас. В этот момент я жажду чего-то другого — чего-то гораздо менее знакомого мне.

Когда отзвучали титры и окружающие нас люди начали вставать, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Она откидывает голову назад, глядя на меня с выражением, которое я не могу полностью прочитать, и небольшая улыбка изгибает края ее губ.

— Тебе было весело сегодня? — Спрашивает она мягко, так тихо, что я едва слышу ее, но я слышу неуверенность. Беспокойство, что я терпел все это, что я просто отсчитывал минуты до окончания этого самого обычного свидания — и это не может быть дальше от истины.

— Сегодня я получил больше удовольствия, чем за очень, очень долгое время. — Это правда, и когда я говорю это, когда вижу, как загораются ее глаза в полумраке театра, я уже не могу удержаться от поцелуя.