Бешеный шарик

Борменталь бросил немало усилий на разведывательную деятельность, но координаты локации «Шестерки» до последнего времени оставались для него неизвестными. Действуя судорожно, ни разу не остудив горящего рассудка, он не сразу вспомнил, что Пэрри Паундспоту сама Фейт Темптон дала адрес клуба.

Клуб «Шестерка» был закрытым, известным избранному кругу лиц ночным заведением и располагался в подвалах бывшей, некогда заброшенной, обувной фабрики. Внутри могли оказаться только люди с искренней грустью на лице. Человеку, струящемуся светом вселенского счастья, были открыты двери множества других тематических заведений. Клиенты «Шестерки» были яркими представителями другого мира. Это были тусклые фигуры, находящиеся на краю экзистенциальной пропасти или каменные глыбы, прыгнувшие в эту пропасть уже давным-давно. Борменталь располагал нужным выражением лица. Он прекрасно понимал, что дорогой ему «Иллюзион» с образцом №34 со временем будет требовать все больше энергии и вскоре наступит тот роковой момент, когда ему не удастся сохранить жизнь Фейт. Впервые в жизни Борменталь почувствовал себя беспомощным человеком и бесполезным ученым.

Темные подвалы «Шестерки» были пропитаны запахом опиума. Отовсюду звучала медленная, эхообразная музыка, обладающая расслабляющим воздействием даже на абсолютно трезвого человека. В главном зале находилось несколько столиков, барная стойка с впечатляющим разнообразием предлагаемого алкоголя и небольшая, пустующая, сцена. Борменталь заказал себе «Выбей глаз» – фирменный коктейль заведения и сел в дальнем углу зала, желая растянуть расстояние между ним и чужими по духу, угрюмыми людьми.

Время от времени на сцене появлялись ноющие певцы с малоприятными голосами. Тексты песен носили упаднический характер, куплеты растягивались до размера баллад. Певцов сменяли юные и достигшие духовной зрелости поэтические дарования. Сборный ежевечерний концерт провоцировал у посетителей клуба острое желание напиться до полусмерти. Борменталь также не остался в стороне. «Выбей глаз» стал приятным и относительно недорогим открытием для профессора.

После полуночи к Борменталю подсел мужчина. По виду это был великовозрастный подросток позапрошлого поколения с ярко обведенными стойким косметическим карандашом глазами. Они не проронили ни слова, пока на сцене не появилась Фейт.

Это была та самая проекция, о которой она упоминала Пэрри Паундспоту. Уже несуществующая, она предстала перед публикой, как живая, только в значительно большем размере. Борменталь впервые увидел облик девушки, занимавшей все его мысли. «И в самом деле, экстраординарная внешность», – подумал он.

Фейт пела песню о том, как высоко она могла бы подняться, если бы каждый раз судьба не сбивала ее полет. Она поднималась и снова падала, пораженная болью и бессилием. Ей принадлежали крылья, способные поднять ее ввысь всем бедам назло, но она не знала, как ими воспользоваться. Ее голос плакал и трогал профессора до той неведомой степени, когда внутри человека возникают чуть слышные трепетные вибрации.

– В этой песне она обнажала свое истинное существо. – тихо произнес странный незнакомец. – А в обычном состоянии она была монстром. Весной я стал свидетелем того, как она разбила бутылку водки об голову одного славного парня. Мы сидели втроем за барной стойкой, между ними возник спор, в который я не вмешивался по причине несогласия с обеими сторонами. Она не щадила своих оппонентов.

– О чем был спор? – спросил Борменталь, не выражая особого интереса к рассказчику и его истории.

– Славный парень поведал нам о своем самом сокровенном желании. Ему уже далеко за пятьдесят и он бездетен. В тот вечер говорил, что планирует стать отцом, во что бы то ни стало. Как оказалось, эта девка яростный противник поздних детей. Не знаю, почему ее так задевала тематика стареющих родителей, но она была вне себя.

– Все имеет свои причины. – вдумчиво сказал Борменталь.

– Да-да. – кивнул незнакомец. – После того случая я не видел ни славного парня, ни эту девку. Славный парень либо продолжает лечиться, либо занимается продолжением рода, а ей наверное стыдно тут появляться.

– Она умерла. – враждебно произнес Борменталь.

Глава 7. Иллюзион

Комиссия по прогрессивным конструкциям приняла решение о закрытии программы «Иллюзион». Преображенский был воодушевлен единогласной поддержкой своей принципиальной точки зрения, которую он все еще не считал предательской. В его руках было ликвидационное постановление – орудие мелочной мести своему учителю. Не теряя времени, Преображенский отправился в девятую лабораторию отключать «Иллюзионы» профессора Борменталя.

Профессор был уже там. Склоняя голову, он сидел у «Иллюзиона» с образцом №34. Подойдя ближе, Преображенский увидел, что внутри аппарата – мертвый по всем визуальным признакам мозг, неестественно сизого цвета. Сам «Иллюзион» действовал под низким напряжением, с систематическими кратковременными сбоями.

– Вот и угасла еще одна маленькая вселенная.– дрожащим голосом произнес Борменталь.