Беседы с Маккартни

И хотя он осмотрительно уклоняется от этой аналогии, его восхищают характерные для Пикассо пренебрежение жанровыми рамками и уверенное владение традиционной техникой, сочетающееся с интересом ко всему новому и неиспробованному. В наши дни к этому прибавляется еще и огромный объем его вклада в музыку – свидетельство его энергии и творческого долгожительства. Музыка Маккартни не развивалась с течением времени в каком-то одном направлении. Напротив, она напоминает некую разворачивающуюся спираль, которая становится все шире на новых витках.

Пол Маккартни родился 18 июня 1942 г. и начал жизнь до эры рок-н-ролла; как личность он сложился в мире, от которого сегодня не осталось и следа и исчезновению которого способствовали сами битлы. Он достиг совершеннолетия в годы, следующие за Второй мировой войной, одним из величайших катаклизмов в истории человечества. В то время все только и думали о новом мире, и чем менее он походил бы на прошлое, тем лучше. Из прошлого нельзя было вынести никаких уроков. Во всяком случае, в то время так казалось.

Пол мог быть до кончиков ногтей подростком-бунтарем, на которых его поколение не скупилось. Но в глубине души он никогда не стремился ниспровергать устои. Это противоречие чувствуется в его музыке повсеместно, и именно оно заставляет некоторых критиков ее презирать. Но на самом деле именно оно – ключ к его величию. Он один из последних исполнителей – и число их неуклонно тает, – на которых рок не оказал всеобъемлющего влияния, потому что они уже в какой-то мере разбирались в музыке, когда он достиг их ушей.

Однако эта книга не посвящена только «Битлз». Однажды я сказал Маккартни, что журналисты и критики компонуют десятилетия его жизни после 1970 г. в один бессвязный постскриптум. Пол ответил:

Ну вот, ты сам это заметил. Мне попадалось много журналистов, которым надо было написать сильную статью, и такие материалы писались по определенным правилам. «Он был битлом». Собственно, вот и все правила. Возьми любую книгу о Джоне Ленноне – там то же самое. Период, связанный с Йоко Оно, сжимается: «Ну да, песни во славу мира, они носили чудные шляпы и солнечные очки, и он вроде еще был политическим активистом». Все это легко скатать в один комок.

Но мне это даже нравится – кстати, это касается и музыки, которую я сам написал в этот период, – потому что я думаю, что это всё только предстоит открыть. А то это всё просто перечеркнули: «Нет, со времен “Битлз” он ничего не написал».

А если начать разбираться… конечно, в коммерческом плане были вещи, которые продавались лучше, чем любые записи “Битлз”: например, Mull of Kintyre. Но если посмотреть на дело критически, то едва ли люди это поймут. Хотя уйме народа песня понравилась, так что кто я такой, чтобы судить?

Нельзя сказать, что «Битлз» его смущают, хотя опыт участия в этой группе и преследовал его в первые годы сольной карьеры. Когда я брал у него интервью, мне всегда казалось, что он говорит о них чаще, чем я:

Я раньше говорил детям: «Одни вы меня не спрашиваете про “Битлз”!» Мне даже хотелось, чтобы их друзья как-нибудь к нам заглянули и спросили: «Ну и как это было – играть в “Битлз”?» – «Ну слушайте…» И мои детишки тут же бы свалили из комнаты: «Блин, достало».

Что тут поделаешь: сами ваши дети не хотят об этом слушать, а вот их друзья стали бы. А я бы все бубнил и бубнил [изображает веселую болтовню]: «О! Как забавно, что вы как раз об этом упомянули». Час спустя…

Проблема в том, что из-за «Битлз» мы куце воспринимаем ту замечательную музыку, которую он создал за сорок пять лет сольной карьеры. В этой книге я хочу восстановить равновесие. Однажды Пол сказал мне, что придет время, когда его карьеру будут рассматривать целиком. Мне хочется думать, что этот день настал.

Стоит отдать должное богатству и разнообразию сольного творчества Маккартни: от печально знаменитого хора лягушек до его самой трудной для постижения электронщины. Интерес его наследия – в бесконечных вариациях и неожиданностях. Говорят, если рыться в мелочах, то без разочарований не обойтись, но в случае Маккартни это как раз весьма приятное занятие.

В его репертуаре много сотен песен, написанных им самим. Мы все знаем, что он написал Penny Lane и Hey Jude. Следует признать, что после этого были менее известные жемчужины, которые в итоге переживут нас всех. Творчество Маккартни послебитловского периода – сокровищница истории поп-музыки, причем, как ни странно, недооцененная. Он и сам с этим согласен:

Есть у меня такая теория, что в будущем люди, вероятно, оценят мое творчество целиком, а не в том контексте, что это все было после «Битлз», ведь это опасно, потому что получается, что от Here, There and Everywhere, Yesterday и The Fool on the Hill я пришел к Bip Bop [с альбома «Уингз» Wild Life], а ведь это такая пустая песенка. Честно говоря, никогда ее не любил.