Беру свои слова обратно

Забудем фронты и армии. Вот вам забытый гарнизон и в нем четырежды проклятый мотострелковый полк. Лейтенант Иванов сдает караул лейтенанту Петрову. Друзья закадычные. Вместе пьют по праздничным дням. Вместе в свободное от службы время с подругами веселятся. Но чтобы одному сдать караул, а другому принять, должен быть приказ по полку. И назначен пароль. И подписи должны быть под ведомостью. До того как оба расписались — твоя ответственность, а после — моя. И записочкой, пусть от самого командира полка, мол, ты, Вася, сдай караул другу Коле, тут никак не обойдешься.

А в Ленинграде — не караул в мотострелковом полку. Предстояла передача ответственности за фронт в составе четырех армий, Балтийский флот и огромный город. Город этот — один из красивейших в мире. Город этот — морские ворота Советского Союза. Город этот — сокровищница. Город этот — индустриальный центр мирового масштаба. Тут строили все — от подводных лодок и самолетов до приборов управления артиллерийским огнем, от самых мощных в мире танков до крупнейших в Советском Союзе артиллерийских орудий, от сложнейшего навигационного оборудования до простейших минометов. Отчего же Сталин не подписал приказ: Ворошилову ответственность за все это сдать, Жукову принять?

При живом Жукове ответа на этот вопрос никто не придумал. Но вопрос оставался. Потому мертвый Жуков во втором издании объяснил: Сталин опасался «за успех нашего перелета».

Ловко придумано. На первый взгляд. А на второй взгляд — очень даже неловко. В решениях Сталина всегда присутствовала логика. А тут она полностью отсутствует.

Жуков без приказа о назначении командующим Ленинградским фронтом никакой самостоятельной ценности не представлял. Никто перед ним сейфы не растворил бы. Потому Сталин должен был не записку ему вручать, а подписать приказ. Только в этом случае Жуков без проблем и проволочек мог бы взять бразды правления в свои мозолистые руки. Иначе он водитель, которому дали новую машину, но не дали ключи.

Ну а если бы Жуков не долетел до Ленинграда? Если бы самолет был сбит, разбился, сгорел или утонул в Ладожском озере, тогда как? Да никак! В этом случае приказ сгорел бы или утонул вместе с Жуковым. Даже если бы Жуков погиб в самолете, а приказ был передан в штаб Ленинградского фронта по другим каналам, то и в этом случае ничего страшного приключиться не могло. Раз сменщик не прилетел, значит, командование фронтом передавать некому, следовательно, приказ не вступил бы в силу. Только и делов. В этом случае Ворошилов еще несколько дней занимал бы свой пост, пока Сталин не нашел бы другого гения на смену сгоревшему.

Если посмотреть с этой стороны, то ситуация становится совсем непонятной: почему Сталин записку мог подписать, а приказ не мог? Сталин знал, что подтвердить правильность записки он не может ни по телефону, ни по телеграфу. По радио сообщения такой важности не передают. Да им и не поверят. В Советском Союзе верили бумаге. Командир Либавской военно-морской базы капитан 1 ранга Клеванский поверил устному приказу взрывать корабли, которые не могут выйти в море. А его за это — в трибунал. Все, кто такие приказы отдавал, отказались. Вот и все. После того — расстрел.

В том же сентябре 1941 года командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос получил приказ на отход. Устный приказ. Прилетел полковник Баграмян и приказ передал. Кирпонос отказался его выполнять: а где бумага? В результате миллионная группировка советских войск в районе Киева погибла.

Но у Кирпоноса выбора не было. На слово он поверить не имел права.

В октябре 1941 года Рокоссовский под Москвой получил приказ Конева на отход. Рокоссовский приказ выполнять отказался на том же основании: а где бумага? Пришлось Коневу бумагу подписать и отослать Рокоссовскому. Отошел Рокоссовский на указанные рубежи, а ему назначают расстрел. Он на Конева кивает. А тот молчит, мол, я-то тут при чем? Тогда Рокоссовский достал подписанную Коневым бумагу... Только так от расстрела и увернулся.

Но ведь и официальные бумаги не всегда спасали. Генерал армии Павлов выполнял письменные приказы Жукова, но расстрела не избежал.

Я это к вот к чему клоню: зачем Сталин усложнял ситуацию? Если он знал, что записке могут не поверить, а подтвердить ее правильность невозможно из-за отсутствия связи, почему не написал приказ?

Всю эту историю с запиской опроверг сам Жуков. 27 июля 1971 года он написал письмо в ЦК КПСС П.Н. Демичеву. В письме сказано: «Маршал К.Е. Ворошилов уехал из Ленинграда через двое суток, подробно введя меня в курс дела» (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 556).

Странно. Жуков нам рассказал, что в записке Сталин приказал Ворошилову сдать фронт и немедленно возвращаться в Москву. А в ЦК КПСС тот же Жуков написал, что Ворошилов немедленно в Москву не полетел. Ворошилов, не спеша, двое суток передавал дела.

Получается, что Ворошилов поверил первой части сталинской записки и фронт сдал, а второй части не поверил и немедленно в Москву не полетел.

Одно из двух: