Мама, видимо, поняла, потому что сказала, что скоро за стол, а нам надо ещё взять вещи из машины и устроиться. И мы втроём идём за вещами, а остальные дети куда-то уходят.
Дом большой. Внизу кухня со столом и просторная комната, в которой живут Вахи. А наверху, на втором этаже, ещё две комнаты; одна – для нас троих. Это тоже тупо, я не хочу жить с Рихардом в одной комнате. Но потом мне приходит в голову, что чем-то это даже хорошо: проще будет подстроить ему какую-нибудь гадость. Чтобы они знали, что надо было оставить меня у папы, а раз уж я вынужден быть тут, ничего хорошего из этого не получится.
Я послушно плетусь за ними наверх и тащу свою сумку. Она тяжёлая, приходится волочить по полу. Бегемот предлагал понести, но я отказываюсь. Лестница крутая, а сумка тяжеленная. На верхней ступеньке стоит мама и смотрит на меня грустно, но меня этим не проймёшь. Мама в последнее время постоянно смотрит на меня грустно, это у неё такое оружие. Мама на меня никогда не кричит и уж, конечно, не поднимает руку, но, если я вредничаю, она становится грустная. Мне не нравится, когда она грустная, и она же сама во всём виновата, это я должен на неё смотреть грустно за то, что она уже не живёт с папой. Что больше любит Рихарда. Но я не умею смотреть грустно, я умею только зло. Мама всегда повторяет: «Не смотри на меня, как папа», – а я рад, что похож на него.
Бегемот переодевается наверху. Вообще-то он уже не такой толстый. Из-за мамы он сидит на диете и по утрам бегает. И стал почти нормальным. Но когда они познакомились, он был такой жирный, противно было смотреть. А сейчас у него кожа болтается. Может, я даже теперь переименую его в Шарпея.
Понятное дело, Бегемотом я называю его только про себя, а вслух никак. Если бы мне приспичило, я сказал бы «Рихард», хотя знаю, что им с мамой больше нравится «Риша», как все говорят.
Я оставляю наверху вещи, и мама велит мне идти к детям на улицу. Мне неохота, но Рихард предлагает во что-нибудь с ним поиграть, – уж лучше тогда к детям.
– Попинаем мячик? – спрашивает Пепан. Я качаю головой.
– Я не умею играть в футбол.
– В смысле – вообще? – спрашивает Пепан.
Я пожимаю плечами.
– Ну, не особо.
– Блин, ещё одна девочка, что ли? – говорит Пепан и уходит с мячом к своему папе; они сразу начинают пинать мяч. Вообще не понимаю, что все находят в этом футболе. В школе на физкультуре я всегда стою на воротах, но и это совсем не весело.
Рыжие устроились на лавочке за домом играть в куклы. Маленькая Геленка крутится рядом.
Я стою поодаль и наблюдаю. Вот вляпался: что мне тут с ними делать?
– Берт, иди сюда, – зовёт меня Андула.
Я подхожу с независимым видом.
– Берт, хочешь посмотреть на моего кролика? Мне его бабушка отдала, его зовут Винни. Хорошее имя для кролика, правда?
– Хм…
– Хочешь посмотреть?
Я пожимаю плечами. Посмотреть хочется, конечно, – зверей я люблю. Правда, крупные лучше, чем какой-то жалкий кролик.
Кролик забился в дальний угол клетки и не собирается вылезать. Девочки пытаются его выманить, но у них не получается. А я бы, наверное, справился, я умею обращаться с животными.
– Я попробую, – говорю я, но Зузана возражает, что к чужому он точно не пойдёт, наоборот испугается. Я ей говорю, чтоб не лезла не в своё дело.
– Пойдём играть в школу? – спрашивает Геленка.
– Глупость какая – на каникулах играть в школу, – смеюсь я.
– Школа – это круто! Я хочу в школу, – говорит Геленка.
– Ты просто пока не представляешь, как там тухло. А знаешь, что самое тупое? Туда нужно ходить каждый день, даже когда неохота, когда дождь и слякоть и хочется играть дома. Каждый день. И так лет пятнадцать, наверное.
Геленка сердито насупилась, а рот сделался совсем маленьким.
– Эй, так не говорят детям, которые ещё не ходят в школу, – делает мне замечание Зузана.
– Конечно, мамочка, – отрезал я. Этой даже в школу не надо ходить: и так слишком умная.
Возвращается Пепан.
– Слушай, Рихард сказал, что у тебя есть «Нинтендо». Дашь поиграть?
– Я её дома забыл, – приходится врать. Раз я хочу, чтобы так думали мама с Рихардом, не могу же я теперь признаться, что «Нинтендо» у меня, хотя мне не жалко дать Пепану поиграть.
– Ну вот, – Пепан разочарован. – Тупо. Пошли на скалы? – предлагает он Геленке, но за ними увязываются и рыжие.
– Давайте, – говорит Зузана: наверное, она тут за главную.
– Ты идёшь с нами? – спрашивает Пепан тоном командира, а я говорю «нет». Вот ещё. Чтобы мной командовал Пепан, который только и умеет в свой дурацкий футбол гонять. У них уже своя компания, а я новенький – они меня милостиво принимают, чтобы потом не досталось от родителей. А я так не хочу.
– Пойдём! – позвала Андула. – Там круто, скалы.
– Ну и что?
– Ну и не ходи, – отрезала Зузана.
– Пойдёшь играть в «Нинтендо», да? – говорит Пепан. – Ты просто не хочешь её никому давать.
– Неправда, – говорю я, но звучит это по-дурацки: сразу понятно, что вру.
Пепан показывает мне язык и берёт Геленку за руку.
– Ну, пошли.
– Точно не пойдёшь? – ещё раз спрашивает Андула.
– Да ну его, он дурак, пошли, – окликает её Зузана, и они уходят.