Берс 2. И один в поле берс

И когда, буквально за секунду до неминуемого разоблачения, я приготовился призвать топор и дать последний отчаянный бой таки нащупавшему меня монстру, мне на выручку наконец пришел пит. До рогатого тугодума внизу дошло-таки, что появление шлусера на крыше — это гребаный форсмажор, что наш изначально разработанный план накрылся медным тазом, и ждать условного сигнала от невидимого меня больше не имеет смысла. Ну и еще, разумеется, пит не мог не почувствовать нависшую над хозяином смертельную угрозу. Уж не знаю какая из вышеозначенных причин подтолкнула Заразу к решительным действиям, но питомец очень вовремя врезал рогами по сигнальному канату у алтаря. И почти обнаруживший меня на крыше страж, тут же сделав стойку на прямую угрозу своей «прелести», со всех ног рванул по крыше к басовито загудевшим канатам сигналки.

Сжигая остатки маны в Резерве, я тут же скастовал Рывок батута и в третий раз ракетой взвился вверх. Однако, и уже проскочивший, казалось, мимо монстр одной из дюжины багровых гляделок заметил-таки мелькнувшую сбоку тень. Выстрелив тут же на перехват цели задней лапой, шлусер опоздал на неуловимые доли секунды, и хитиновое копье со свистом рассекло воздух почти зацепив мои уносящиеся вверх ступни.

Ну а дальше все случилось очень быстро…

Обиженный рев приклеившегося к паутинному канату грома-быка заставил шлусера, тормознув на краю крыши, выстрелить ловчей сетью по грозному рогачу внизу. Я же отработанным на тренировках приемом, резко раскинув в высшей точке прыжка полы плаща, перевел обратное падение в некое подобие планируемого спуска, и по широкой дуге спикировал аккурат на спину замешкавшемуся стражу. Ну а далее я впервые в реальном бою скастовал на днях освоенный двойной рубящий удар из седьмой стойки Изумрудного берса(благо мана на исполнение читерских ударов топором черпалась из загадочных закромов самого системного предмета, и мой истощенный Резерв оставался при этом в неприкосновенности).

Секрет седьмой стойки Изумрудного берса заключался в следующем: наносимый в прыжке рубящий удар правой рукой (технически удар из предыдущей шестой стоки Изумрудного берса) изрядно усиливался опускающейся синхронно следом (с интервалом в удар сердца) левой рукой. Не самой рукой, конечно, а топором уже в левой руке… Как так, спрашиваете? Да очень просто. Когда топор в правой руке, усиленный и ускоренный массой всего тела, врубался в плоть врага, игрок обязан был мгновенно разжать пальцы на топорище, и выдернуть опустевшая ладонь в сторону. Одновременно игрок направлял мысленный импульс в левую руку, с призывом топора уже в неё. Тогда, в опускающемся вторым темпом левом кулаке игрока материализовался топор, сгинувший из раны после первого удара, и его лезвие, снова усиленное и ускоренное массой всего тела, вторично обрушивалось на врага, попадая аккурат в первую рану, и, соответственно, в разы усугубляя вторым четким рубящим ударом уже не малый начальный урон.

Синхронизировать действия рук, с параллельной отладкой практически мгновенного перемещения топорища из руки в руку — это, скажу я вам, тот еще был геморрой. Я все на свете проклял, обливаясь потом ночами на изумрудном песке арены хранилища, пытаясь повторить за Психом изящно-стремительное движение пары сливающихся в единое целое рук в двойном ударе из невероятной седьмой стойки. Во время последней ночной тренировки у меня получалось успешно воспроизводить седьмую стойку с каждой третьей примерно попытки. То бишь наносить двойной удар я научился, но над техникой его, чтоб довести удар до абсолюта, требовалось еще работать не одну ночь.

Да, применяя седьмую стойку Изумрудного берса в схватке со шлусером, я рисковал. Вероятность сорвать двойной удар имелась, и не малая. На тренировках я через раз душевно шарашил перемещенным из ладони в ладонь топором по недостаточно проворной правой руке. Но поскольку на арену хранилища игрой был наложен четкий запрет: нанесения игроком себе любого ущерба, за подобный косяк там обычно мне прилетала лишь плюха от наставника. Теперь же, если подобная промашка случилась бы в реале…