Бермуды

- О, я вижу, что у вас тоже много эмигрантов-арабов? - спросил Юхансен.

- Нет, только двое. Они палестинцы из исламского джихада. Живут тут уже пятый год, им Опанас предоставил политическое убежище, - усмехнулся Арнольд.

Опанас обнял друга и объяснил гостям:

- В какой-то период Арнольда Израилевича у нас стало очень много, вот и пришлось разбавить его джихадом. А чего? Живут тихо. Отменные повара, не воруют.

- Девять детей струганули, - вставился Серега.

- На здоровье, - продолжил Опанас, - до семи вечера варят вкусный кофе в супермаркете, а после - тут в кафе готовят. Все оформлено на «Бермуды» - риска никакого. Взяли наших девок, живут себе в четырех гаражах, никому не мешают. Окончили Киевский политех. На родину не торопятся. Говорят - терроризм уже в печенках сидит.

Расселись за столом. Бармен бросил пост и пришел брать заказ.

- Как обычно? - спросил он.

- Давай, - кивнул в ответ Опанас.

- Зачем вашему народу столько водки? - спросил, стесняясь, пьяный Свенсен, рассматривая барную стойку.

- Это народная терапия, - не задумываясь, ответил Арнольд, - своеобразный гель для души от стрессов, неудач, темпа жизни. Тяпнул стакан и подлечился.

- Пьяная нация - очень сомнительное достижение, - с трудом подбирая слова, сказал Свенсен, - это движение в тупик.

- Э, куда хватил, - стал на защиту нации Опанас, - у нас иммунитет. Кстати, посмотри, кругом, где ты видишь пьяных?

Свенсен обвел взглядом помещение, за столиками в не- принужденных позах отдыхало население «Бермудов». За двумя столами расписывали пулю. За следующим играли в шахматы. В конце зала - гоняли бильярдные шары. Нарушал идиллию только Серега, сладко задремавший за их столом.

- Пора, - подытожил Арнольд. - Наливай!

Светало. Опанас, окинув взором поле боя, обратился к постояльцам:

- Мужики, помогите шведов разнести по койкам.

Понедельник закончился с большим опозданием.

Вторник

Утро вторника для шведов началось в десять часов с кошмара.

Плотно прикрытые шторы давали уютный полумрак. Тихо урчал кондиционер.

Бодун! О, сколько информации в этом коротком слове!

Друзья лежали, раздавленные вчерашним, боясь шевельнуться. Вегетативная нервная система не работала. Они умирали.

Юхансен пожалел свою молодую жизнь: «Если останусь живой, - подумал он, - никогда не буду пить. Обязательно позвоню маме и своей девушке». И испугался. Оказалось, он не может вспомнить ее имя. Юхансен снова закрыл глаза и решил больше не думать. Петерсен и Свенсен думать и не пробовали. Друзья были дезориентированы и напоминали тараканов, обработанных дихлофосом. Ни один из троих не понимал, где они находятся. Что было вчера? В памяти вяло плавали какие-то фрагменты прошедших нескольких дней. Диван Юхансена стоял возле окна. Он, собрав силы, отодвинул портьеру и посмотрел на улицу. Друзья молча следили за его действиями. Некоторое время он безучастно рассматривал представившийся взору вид. Потом у него от изумления начали подниматься брови.

- Что там? - прошипел Петерсен.

Юхансен, глотнув слюну, ответил:

- Идите сюда, посмотрите.

- Я не могу, завтра расскажешь, - прошептал Свенсен.

Петерсен, держась за мебель, походкой переболевшего полиомиелитом доковылял до дивана. Напротив возвышался трехэтажный гараж. В псевдомавританском стиле. Эдакое Ласточкино гнездо. Строение дополняла башня высотой метров двенадцати. Крышу, покрытую красной черепицей, венчала спутниковая тарелка. Южная часть сооружения была увита виноградом.

- Зачем гаражу башня? - обреченно спросил Юхансен.

Петерсен пожал плечами.

- Ты же архитектор, - обиделся Юхансен.

- Не знаю, - честно признался Петерсен, - я такого никогда и нигде не видал.

- Мы в стране Оз, - Петерсен обвел рукой панораму, открывавшуюся из окна.

Рядом с башней мавританского гаража над крышами автокооператива плыли колонны, увенчанные скульптурой, несколько голубятен, гаражи с эркерами, шпили любых калибров. Вдалеке радовали глаз и флюгер с винтом от самолета Ан-2, и железнодорожный семафор. На горизонте колола небо мачта яхты, на которой развевался пиратский флаг. Впрочем, флагов было множество, разных. Преобладали цвета, радовавшие шведский глаз: сине-желтые. Юхансен перевел взгляд на мавританский гараж.

- Интересно, что он хранит в этом дворце, «Линкольн» или «Кадиллак»?

- Антикварный «Бентли», - предположил Петерсен.

Пока они разговаривали, к гаражу подошел владелец и открыл ворота.

Интрига нарастала. Теперь их взору предстал занавес из плотной ткани, закрывавший пространство гаража.

- А может, и «Роллс-ройс», - прошептал Петерсен. - Занавес, как в Стокгольмской опере.

Владелец достал из приваренного к внутренней стороне ворот металлического кармана тряпочку, вытер руки. И, наконец, неторопливо раздвинул шторы. В гараже стояла обычная «копейка».

- «Фиат-124», - разочарованно прошептал Петерсен, - мой дед на таком ездил до шестьдесят восьмого года, фото есть.