Берлинское кольцо

— Матильда лучше меня разбирается в этих названиях… Мудрецы из управления СС полагали, что все люди без глаз и ушей. Возможно, это так, но мы с Матильдой привыкли присматриваться и прислушиваться: у нас все-таки гаштетт и он требует внимания. Ночью, да и днем не мешает лишний раз проверить запоры на дверях, к тому же шла война и сытых людей было меньше, чем голодных. Сытый пройдет мимо закрытой двери, а голодный ее потрогает. И вот однажды поздно вечером Матильда говорит: «Слушай, Томас, на улице какие-то звуки, подними штору и посмотри». Когда дело касается собственного дома, не приходится дважды напоминать. Я встал и выглянул наружу. Что, вы думаете, я увидел? Моего капитана. Он стоял около гаштетта и тыкал пальцем, в двери и окна: показывал унтерштурмфюреру, где вход и где выход. Это мне не особенно понравилось, В конце концов, я имею право жить спокойно в собственном доме, зачем мне нужны секреты гестапо или управления СС. Но так я лишь подумал. Повторяю, в Германии хозяином был не Фельске. Я молча ждал, когда гауптштурмфюрер постучится к нам в дверь. Но он не постучал, походил вокруг дома и укатил на своем «мерседесе».

Сто марок придется все-таки отрабатывать, решил я. И на этот раз не ошибся. Через десять дней в гаштетт явился сам лейтенант… Явился и попросил кофе. Самого горячего.

Я забыл сказать, что господин гауптштурмфюрер предупредил меня относительно этого самого кофе:

— Если войдет посетитель и попросит горячего кофе… Очень горячего, значит, это — он, ваш постоялец. И еще извинится, что у него нет с собой денег. Вы потребуете документы. На фотографии, приклеенной к удостоверению, будет такое же лицо. — Капитан еще раз показал мне карточку унтерштурмфюрера: он хотел, чтобы я хорошо запомнил ее.

Я запомнил, и когда вошел в бар лейтенант, сразу узнал его…

— Ты забыл сказать, — вошла в свою роль корректора фрау Матильда, — что в тот вечер шел сильный дождь, а когда приезжал господин гауптштурмфюрер, было ясно и светила луна.

— Табак не так силен, чтобы восстановить в памяти каждое слово, ты держишь его в сыром месте, — заметил Фельске, однако тут же прибег к помощи своей трубки и глубоко затянулся.

Мы сочли возможным задать вопрос словоохотливому хозяину.

— Когда примерно это произошло?

— Вас интересует час или день?

— День.

— Я не могу назвать число, хотя оно и было чем-то знаменательным… — Фельске задумался. — Нет, нет, табак не слишком крепок, — укоризненно произнес он, но затянулся еще раз.

— Хватит, Томас!

— Почему хватит, если я еще не все вспомнил, — несмело запротестовал Фельске. — Что-то произошло в тот день…

— Мы получили извещение о смерти брата Карла, — без каких-либо эмоций восстановила печальную дату фрау Матильда.

— Боже мой! Как мог я забыть, — хлопнул себя по колену хозяин. — Брат Карл! Он погиб в октябре сорок третьего года… Какая светлая голова у Матильды! Что бы я делал без нее…

— Не стони! — прервала мужа фрау Фельске. — Господ не интересует брат Карл… Рассказывай, что было в тот вечер! И перестань курить…

Приказ подействовал, Фельске вынул изо рта трубку и приглушил тлеющий табак пальцем, как это делают курильщики во всех частях света. Глаза поднялись на жену — в них была обида и даже возмущение: слишком деспотично фрау Кнехель, — когда Фельске испытывал недовольство женой, он называл ее по фамилии тестя — Кнехель, — слишком деспотично подавляла его желания.

— В тот вечер я окончательно убедился, что сто марок мне не подарены гауптштурмфюрером и их придется отрабатывать. Матильда подала лейтенанту кофе… — Нет, мы его не кипятили, это же был условный знак, — а я просмотрел документы молодого человека. Первый раз в жизни мне пришлось держать в руках книжечку со свастикой на обложке. Удостоверение подтверждало, что предъявитель его унтерштурмфюрер СС и инструктор каких-то специальных курсов. Почему-то у меня дрожали руки, когда я возвращал книжицу своему постояльцу. Между прочим, у него тоже дрожали руки — это я заметил. И сам он был бледный как смерть…

— Он был в крови, — вставила фрау Матильда. — Брюки на коленях порваны, и сапоги оцарапаны чем-то острым…

— Да, да, — кивнул Фельске. — Кровь, дыры на брюках… Но нас это не интересовало, мы помнили предупреждение капитана. Я лишь сказал лейтенанту: пройдите к себе в комнату, она свободна. Умыться можно здесь, за кухней… Когда он встал и пошел, правая нога его припадала. Ушиб, бедняга, или в него стреляли. Впрочем, выстрела мы не слышали…

Исчезновение человека на Берлинском кольце не произвело впечатления на коменданта «Специальных курсов особого назначения — Ораниенбург», хотя два часа назад он отправил его по наряду начальника лагеря и сам лично усадил в машину, идущую на военный аэродром. Комендант выслушал донесение оберштурмфюрера, переданное по телефону, кивнул дежурному, чтобы тот соединил его с Главным управлением СС, через десять минут продиктовал шифровку в отдел и на этом закончил свою миссию.