Берлинский транзит

— Вернитесь в свое купе, — перебил его комиссар, — у нас еще много дел.

Дронго поднялся со стула.

— Проведите вскрытие тел, — сказал он напоследок. — Возможно, их отравили или напоили перед тем, как убить. И они не могли оказать должного сопротивления. Иначе я никак не могу объяснить, почему жертвы так странно себя вели.

— Тогда придется объяснять нам. — Комиссар хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

Дронго больше не стал ничего говорить. Он повернулся, чтобы пройти в коридор, когда зазвонил телефон Виммера. Старший следователь достал аппарат.

— Слушаю, — сказал он.

— Вы звонили к нам насчет эксперта Дронго, — услышал он взволнованный голос позвонившего.

— Да, — подтвердил Виммер, — но ваш дежурный сообщил мне, что не знает такого человека.

— Он ошибся. Говорит руководитель местного отделения национального бюро Интерпола в Германии Петер Шварц. Дело в том, что наш дежурный офицер не совсем понял, о ком именно вы спрашивали. Если с вами в вагоне находится эксперт Дронго, то можете считать, что вам повезло. Это один из самых выдающихся аналитиков в мире. Алло, вы меня слышите?

Глава 7

Виммер усмехнулся, покачав головой.

— Не уходите! — крикнул он Дронго. — Герр комиссар, это руководитель национального бюро Интерпола герр Шварц. Послушайте, что именно он вам скажет об этом эксперте. — Виммер передал телефон комиссару и подошел к Дронго. — Там дежурный поначалу ошибся, — сообщил старший следователь, — не уходите. Возможно, действительно понадобится ваша консультация.

Комиссар Реннер, выслушав восторженную речь Шварца, сухо поблагодарил его и вернул аппарат Виммеру. Затем криво усмехнулся:

— Если верить Шварцу, вы самый лучший сыщик, которого только можно найти в Европе. Если это так, то садитесь и рассказывайте нам, как их убили. И почему самый лучший сыщик, который находился в соседнем купе, ничего не слышал и не видел.

— Опять все сначала, — нахмурился Дронго, — я же вам объяснил, что ничего не слышал. Хотя нет. Примерно в районе границы я проснулся от сдавленного стона. Я даже подумал, что кто-то увидел во сне кошмарный сон. Потом был какой-то неясный шум — возможно, кто-то споткнулся и попытался выругаться, но ему тут же зажали рот. Мне так показалось.

— И вы не выяснили, что там было? — гневно спросил Реннер.

— Герр комиссар, как бы вы поступили на моем месте? Ночью из соседнего купе, где находится молодая и красивая женщина, доносится какой-то стон. Рядом с ней ее мужчина. Что я должен подумать? И наконец, самое важное. Дело в том, что погибший знал, кто я такой. И очень нервничал из-за этого случайного соседства. Я даже полагал, что он сойдет раньше времени. Ему казалось, что за ним могли организовать наблюдение. То есть он чувствовал, что примерно так и будет. Так и получилось. Значит, он подозревал, что за ним могут не только наблюдать, но и попытаются его убрать. Нашли среди его вещей оружие?

— Пока нет.

— Должно быть оружие. Я слышал, как его приносил один из подручных господина Цверавы.

— Разве это русская фамилия? — уточнил Виммер. — Мне казалось, что грузинская.

— Верно, — кивнул Дронго, — но в России проживает много представителей разных народов. В том числе и грузин. Среди них очень много порядочных, талантливых и умных людей. Но есть и вот такие представители криминального мира. Самое интересное, что среди авторитетных «воров в законе» очень много выходцев с Кавказа, особенно из Грузии.

Дронго вернулся к столу и, уже не спрашивая разрешения, уселся напротив комиссара. Было очевидно, что эти двое наконец признали в нем своего.

— Что нам делать с поездом? — мрачно спросил Реннер. — Мы не можем задерживать столько людей на целый день.

— Узнайте, кто выходил между Варшавой и Берлином, уточните их список, а остальных отпустите, — предложил Дронго.

Комиссар поднялся и, тяжело ступая, вышел, чтобы лично отдать распоряжения. Виммер проводил его долгим взглядом и обратился к Дронго:

— Вы не обижайтесь на него. Он плохо говорит по-английски и нервничает из-за этой непонятной ситуации. Вы же понимаете, что не каждый день происходят такие убийства.

— Я все понимаю.

— А еще двое пассажиров, которые были с вами в вагоне, — кто они такие? Вы их знаете?

— С женщиной я успел познакомиться. Наталья Робертовна Лакшина — психиатр, главный врач больницы, специалист по проблемам психических расстройств у заключенных. Вот такая случайность.

— О ней погибший знал?

— Кажется, нет. И она о нем ничего не знала.

— А второй?

— Не знаю. Слышал только фамилию — Гаврилко. Но вы можете сами узнать.

— Мы так и сделаем. Но у нас мало времени. Мы не может задерживать весь состав. В лучшем случае можем попросить задержаться в Берлине только пассажиров вашего вагона. Да и то на несколько часов, не больше. У нас нет никаких оснований для предъявления обвинений кому бы то ни было.