Берлинская мишень

Он двинулся направо, у ворот Меринга. Нет, угол был неправильный.

Мысленно он переместил собственное тело на ступеньки. Он поместил его так же, как он запомнил позу Делейн Конвей, слегка повернувшись влево, уменьшив свой рост с шести футов до ее пяти футов восьми.

Его взгляд в сотый раз за последний час пробежался по крышам домов через Меринг Дамм. И в сотый раз ничего не придумал.

Но в первый раз он продолжил движение налево, вниз по Меринг Дамм… а затем вверх.

«Холм Инсуланер», - прошептал он.

"Что?"

«Инсуланер, Брюхнер! Инсуланер! Возьмите четыре команды, по десять человек в каждой, и поднимитесь на Инсуланер. Начните с вершины с этой стороны и двигайтесь вниз!»

"Джа, герр Винтнер".

Вот и все. Винтнер был в этом уверен. Инсуланер.

Боже, это было бы больше четырехсот метров.

Этот сукин сын был чертовски хорош, даже если он и промахнулся.

* * *

Дитер Клаусвиц выбрал идеальное время. Он прибыл на рельсовый путь ровно за две минуты до того, как подъехала экспресс-метро 2:41 до Schlesisches Tor.

Он сел на одно из сидений, глядя вперед. Он не должен был. Наблюдение за тем, как пролетают все маленькие остановки, только добавляет напряжения. Но тогда напряжение и опасность были частью этого.

Он считал только остановки экспрессов: стадион Олимпия ... Ной-Вестенд ... Теодор-Хойс-Платц ...

Спинка его рубашки пропиталась потом, но он приветствовал это. Последние несколько минут всегда были худшими. Когда у вас была добыча, и вы отступили в окно или на крышу, чтобы совершить последний побег, это всегда было худшей частью.

Кайзер Дамм ... Софи-Шарлотта-Платц ... Бисмарк штрассе ...

Это была развязка между городами и долгая остановка. На сиденье рядом с ним села женщина огромных размеров и с ярким лицом.

"Guten Tag, mein Herr."

«Ну… добрый день, мадам». Он должен был помнить: английский с этого момента. Он был просто бизнесменом, ничего не знавшим немецкого, кроме их замечательной способности производить дешевые игрушки.

Deutsche Oper… Ernst-Reuter-Platz… Zoologischer Garten…

"Engländer?"

«Нейн… нет, я американец».

«Ах, мне так жаль».

"Сожалею?"

«Ja. Der Amerikaner. Герр Стефан Конвей. В него недавно стреляли в библиотеку».

Клаусвицу хотелось, чтобы толстая старушка не говорила по-английски. "Это ужасно!"

"Джа."

Виртенберг-плац… Ноллендорф-плац… Ку'Дамм…

Прямо сейчас он будет проходить почти под своей старой квартирой. Клаусвиц приказал, чтобы поезд двигался быстрее между станциями, а остановки были короче.

Gleisdreieck… Mockernbruke…

«Дамы и господа… Hallesches Tor, Hallesches Tor…»

Клаусвиц собрал свои сумки и встал. «Моя остановка».

"Видерсехен".

«До свидания, мадам».

Он вышел на солнечный свет, мигая, и подавил желание взглянуть через плечо на дамбу Меринг и увидеть результат хаоса, который он вызвал почти полтора часа назад.

Он застрелил женщину и дважды объехал почти весь Западный Берлин, используя четыре вида транспорта: мотоцикл, автомобиль, такси и метро.

Теперь он вернулся, в трех кварталах к северу от того места, где было совершено преступление, недалеко от периметра полицейской службы безопасности и использовал свой пятый и последний способ передвижения: ноги.

Бодро размахивая сумками, он пошел на север по Фридрих-штрассе. Американские солдаты на западногерманской стороне КПП Чарли едва взглянули на обложку паспорта и кивнули.

В отличие от своих собратьев из фольксполицай в пятидесяти ярдах от них им было все равно, кто покинул город.

«Ваши документы, мой герр».

Лицо капрала фольксполицай под его шлемом-угольником было молодым, но твердым. Ледяные голубые глаза никогда не покидали Клаусвица, когда он передавал свой паспорт и предоплаченную въездную визу.

"Вы знаете о комендантском часе в полночь, герр Кляйн?"

«Да, но я остаюсь на ночь и вылетаю из ГДР утром».

Клаусвиц передал ему однодневный ваучер в отеле «Метрополь» и предоплаченный билет Аэрофлота. Он не сводил глаз с автомата АКМ калибра 7,62 мм и серой куртки с пятью пуговицами за ней, пока мужчина изучал оставшиеся документы.

«Очень хорошо, герр Кляйн. Вы можете поменять валюту в первом же окне».

"Спасибо."

"Битте".

Вопо почти улыбнулся, когда Клаусвиц подошел к окну. Восточные немцы и русские всегда были рады помочь любому, кто хотел потратить много долларов или марок на Аэрофлот, а не на западные коммерческие авиалинии.

Чтобы въехать в Восточную Германию, путешественник должен обменять двадцать пять западногерманских марок на двадцать пять восточногерманских марок, и эти деньги должны быть потрачены в ГДР. Также необходимо декларировать все деньги любого вида.

К тому времени, как Клаусвиц подошел к окну, у него были готовы свои двадцать пять марок. Другой фольксполицай, на этот раз с шевроном на руке, взял деньги и вручил Клаусвицу ваучер декларации валюты.

Он заполнил его, получил марки ГДР и забрал свои сумки.

«Таможня там, господин».

Клаусвиц пересек проход и поставил свои сумки на стол.

Таможенный инспектор заговорил с ним по-немецки.

«Извините, я очень плохо говорю по-немецки», - ответил Клаусвиц, гордясь тем, что не дал автоматического ответа.