Беркут (Щегол-3)

Перепелицын-старший скрипнул зубами и попросил дать ему еще десять минут.

Эта просьба была предсказана Дайной, так что я озвучил готовый ответ:

— С одним условием: вы убедите сотрудников службы безопасности этого ресторана не выставлять на улицу ни одного человека из свиты вашего внука: я считаю необходимым, чтобы при извинениях присутствовали и они.

Он, конечно же, согласился. Хотя, вне всякого сомнения, взбесился от моей неуступчивости. И я, спокойно сбросив вызов, услышал мрачный вздох Уфимцевой:

— У нас только что появились враги.

— Я бы сказала: «Завелись. Сами…» — уточнила моя благоверная.

— Так и есть… — подтвердил я. — Но прощать такие выходки нельзя.

— Угу… — кивнула мелкая и криво усмехнулась: — А ведь еще в середине осени Алексей Антонович так мило краснел и так убедительно утверждал, что не сделал ничего особенного, что влюбил в себя половину моих ровесниц!

— Медные трубы из известной пословицы не менее серьезное испытание, чем огонь и вода… — философски отметила Ира, а через мгновение обратилась ко мне и Ольге основной ипостасью, то есть, посредством гарнитуры: — Судя по всему, охрану уговорили. И параллельно трамбуют паренька. Видели бы вы, как меняется его лицо. Ха: ему, кажется, объяснили, что он сдуру оскорбил именно того, чьим подвигом хвастается!

Тут во взгляде моей супруги появилось понимание, а на губах заиграла злая улыбка.

— О-о-о, а парень-то, кажется, гнилой: вместо того, чтобы почувствовать стыд, гневно сжал кулаки и заявил собеседнику, что будет драться. Ибо если тебя, Игнат, не станет, то исчезнет и эта мелкая проблема!

Я прикрыл глаза, чтобы Света не заметила появившейся в них ярости, а «через вечность» услышал фразу, хоть немного унявшую жажду крови:

— Все, его сломали. Сказав что-то такое, что он побледнел и взмок. Так что ждем приглашения в общий зал…

Ее предсказание сбылось уже минуты через две — за нами пришел не кто-нибудь, а управляющий, от имени владельца «Занозы» извинился за то, что их служба безопасности допустила такое ЧП, попросил не держать на них зла и сообщил, что «отныне и впредь» для нас будет сниматься даже хозяйская бронь, а мы будем оплачивать счета со скидкой в двадцать пять процентов.

К ему и его подчиненным у меня претензий не было, ибо к этому времени Дайна успела сообщить, что компания Перепелицына гуляла в одном из соседних кабинетов, соответственно, внутри «особо охраняемого периметра», а СБ-шники не тупили. Вот я и принял извинения. И даже пообещал в следующий приезд в Новомосковск наведаться в «Занозу» снова.

Обрадованный мужчина поблагодарил за понимание и нехотя перешел к еще более неприятному вопросу — дал понять, что гости, потерявшие лицо, просят дать им возможность прилюдно извиниться.

— Что ж, раз просят, значит, хотя бы выслушаю… — холодно усмехнулся я, встал из-за стола, помог подняться своим спутницам и вместе с ними вышел в большой зал.

Ну, что я могу сказать об извинениях? «Герой-добытчик» слово в слово повторял то, что ему диктовали в гарнитуру, старательно изображал раскаяние и даже жестикулировал так, как требовал невидимый кукловод. Но при этом во взгляде парня горела чистая, ничем не замутненная ненависть, лицо и шея то краснели, то бледнели, а щегольские шмотки — цветастая синяя рубашка рубашка и кремовый пиджак — аж промокли! И все это в комплекте с «повышенной жалобностью» монолога вызывало если не презрение, но четкое понимание того, что личности, стоящие за ним, очень сильно боятся меня не убедить.

Кстати, я не преминул подчеркнуть это ощущение, дважды прервав процесс. Первый раз мне не понравилось, что парень извиняется только передо мной и не понимает, что оскорбил и моих дам. А ближе к концу «его» речи дождался паузы и изобразил недоумение:

— Алексей Антонович, у меня создается впечатление, что вы неискренны, то есть, извиняетесь не потому, что осознали свою вину, а под сторонним давлением. Если это так, то, может, прервем этот фарс и решим проблему в дуэльном зале?

— Я искренен… — хрипло ответил он. И явно повторил чужую подсказку: — Просто по-настоящему переживаю.

— Что ж, это меняет дело… — кивнул я, дослушал последнюю часть, в которой каждому из нас предлагалась вира аж в четыреста пятьдесят тысяч рублей — то есть, в полтора раза больше, чем мне заплатили Докукины за попытку моего убийства их людьми, но на полтинник меньше виры Синицыных и Ко — и заявил, что принимаю извинения.

После того, как я переслал парню наши банковские реквизиты, дождался поступления средств и сообщил, что деньги пришли, охрана увела всю эту компанию, навсегда лишившуюся права посещать «Занозу», к выходу. А мы неспешно вернулись в свой кабинет и отдали должное божественно вкусному десерту…

…Из ресторана уехали на машине управляющего — кто-то из СБ-шников доложил ему о толпе журналистов, собравшихся перед входом,