Берия. Судьба всесильного наркома

Дело было, конечно, не в том, что главный маршал артиллерии Воронов по старой дружбе договорился тс маршалом Жуковым об ускоренном принятии артиллерийских уставов, и не в том, что принятые уставы были чем-то особенно плохи. Далеко не факт, что все недостатки, если таковые имелись, были выявлены и устранены специально назначенными комиссиями, и вовсе не обязательно, что принятые ими уставы оказались лучше тех, что предлагал Воронов. Сталину гораздо важнее было одернуть «зарвавшихся маршалов» и показать высшему комсоставу, которому и разослали приказ, кто в доме хозяин. Он ясно дал понять Воронову и Жукову, что, несмотря на все былые заслуги, готов снять их с занимаемых высоких постов при повторном проявлении малейшего самовольства.

Воронова Сталин держал во главе артиллерии Советской Армии вплоть до 1950 года, после чего назначил на почетный, но ничего не значивший пост президента Академии артиллерийских наук. А Жукова уже в 1946 году отправил в не слишком почетную ссылку командовать Одесским и Уральским военными округами.

Точно так же еще в годы войны Сталин начал исподволь ограничивать влияние Берии. Уже в апреле 1943 года у Лаврентия Павловича были отняты госбезопасность, опять оформившаяся в отдельный наркомат во главе с Меркуловым, и армейские особые отделы, оформившиеся в Главное управление контрразведки «СМЕРШ» во главе с Абакумовым. Последнее, особо важное в условиях военного времени, Сталин подчинил непосредственно себе, как наркому обороны.

Абакумов, вся войну возглавлявший военную разведку, сколько-нибудь впечатляющих успехов в борьбе со вражескими шпионами. Как свидетельствуют публикуемые в приложении материалы расследования деятельности особого отдела 7-й отдельной армии, по большей части шпионами объявляли ни в чем не повинных красноармейцев, из которых побоями выбивали признания, а потом расстреливали Вот по линии разведки, которую до мая 1943 года курировал Берия, дело обстояло лучше. «Красную капеллу», как условно называли в гестапо советскую разведывательную сеть в Западной Европе, немцам удалось ликвидировать к концу 1942 года. Однако в этом провале Берия не был виноват. Его предшественник в руководстве разведкой В.Н. Меркулов не позаботился об оснащении резидентуры за рубежом достаточным числом радиостанций в предвоенный период, полагаясь лишь на дипломатические каналы связи. Сыграло свою роль и то, что Сталин рассчитывал на успешный блицкриг и надеялся, что короткий перерыв в контактах с агентурой не приведет к большим последствиям. На практике же получилось так, что после 22 июня большинство наших разведгрупп либо оказались лишены возможности передавать ценнейшую информацию, либо вынуждены были замыкаться на немногие имевшиеся радиостанции, которые, из-за чрезвычайно интенсивной работы, легче стало запеленговать. А поскольку вся сеть оказалась замкнута на немногие радиоточки, провал одного радиста приводил к провалу большого числа агентов. Сам Берия, по утверждению Судоплатова, будучи профессионалом, такое нарушение элементарных правил конспирации вряд ли бы допустил.

Провалы в Германии и оккупированной Европе с лихвой компенсировались успехами по линии научно-технического, в том числе атомного шпионажа в союзных странах — Англии и США. Там местная контрразведка была ориентирована на борьбу с германской, итальянской и японской агентурой и почти не препятствовала нашим резидентам, действовавшим под дипломатическим прикрытием, налаживать контакты с агентурой. Надо отдать должное Лаврентию Павловичу: он очень быстро оценил важность разведсообщений по «урановой проблеме». Это способствовало назначению Берии в конце войны руководителем советского атомного проекта.