Берендеев лес

                            - Лоб в лоб не сдюжим. А я ить тебя как учил? Из засидок бить их будем. Дай мне только пару деньков, чтоб раны поджили…  Идите за стадом, Никитка. Коль нарветесь на татар, не прите в лоб. Выжидайте удобный момент и молотите исподтишка. Ты луки наши возьми. Отдай мужикам, кои умеют их пользовать. Лук в засидке – великая сила.

                            - Вот хорошо, дядь Степан! У мужиков два лука есть, а с нашими-то  ужо шесть будет! А меч мне взять с собою берендеев?

                            - Меч возьми. Им ить только в лесу несподручно биться, а на открытом месте меч - сильное оружье!

                            Проводив Никиту, Степан ушел за сруб, где сидел, привалившись к дереву, полоненный татарин.

                            - Ну что, наян, кормить тебя иль жизни решить? – Сказал Степан, присев на корточки подле пленного.

                            Татарин молча отвернул голову к лесу...

                            - Знать, не хочешь хлеба… Смерти хочешь…

                            - Твоя сыльный воина… - татарин скривил губы в жесткой ухмылке. – Твоя минога порубала нашая нукера! Думала, висе? Уже победыла? Нэ-ет, сабак! Висе ишо вперэди! Твоя ишо будет узнават сыла татарский сабла! Башка твой лэтыт на зэмла!

                            - И-и, братец! - Степан широко улыбнулся. – Моя летит ли, бабка надвое сказала! А твоя-то в моей власти! Ты-то на моей земле, а не я на твоей! И твои ханы никогда боле Русью править не будут!

                            - Вирошь, сабак! То наш зэмла! И хан Тохтамыш твоя людышка на колена поставит будет!

                            - Ну, эт мы ишо поглядим, кто на колени-то станет… Ладно, живи покуда. Сейчас не буду я судьбу твою решать… Вот придет Хасан, одноплеменник твой, вот, он пускай судьбу твою и решает!

                           Степан поднялся и ушел на поляну, где кипел уже людской муравейник…

Глава 29

              В ставке на холме, поросшем духмяными травами, из каменистого ложа которого бил ключ с ледяною водой, Тохтамыш принимал беков. Великий хан возлежал на шелковых подушках, холодными глазами поглядывая на кланяющихся мурз, кивком головы указывая каждому его место. Лишь единожды полыхнули недобрым огнем глаза хана – когда в шатер шагнул буртанский оглан Кази-бей.

             - Говорят, Кази-бей, у тебя есть жеребец, которого кличут Золотой Барс? Верно ли то, что он самый быстрый в Орде?

             Кази-бей враз вспотел, показав потемневшие подмышки, укрытые бархатным капталом.

             - Верно, Великий хан, - дрожащим голосом проскрипел буртанский оглан. – Такой конь у меня есть. Но мне не ведомо, самый ли быстрый он в Орде…

             - Так что ж ты нам не кажешь своего коня? Почему мы не испытали его на состязаниях скакунов? – голос Тохтамыша звенел сталью.

             Кази-бей до земли склонился, метеля ковер выкрашенною хной бородою.

             - Великий хан, Я хотел привести к тебе Золотого Барса, но третьего дня он зашиб ногу. Как только конь поправится, я явлю его пред твоими очами.

             Тохтамыш кивнул, брезгливо глядя на согнутую спину буртана. Он не любил жидов – ни кавказских, как этот рыжий оглан, ни фряжских, ни палестинских. Да только нет среди них такого, который провел бы Великого хана. Его соглядатаи зорко следят за лучшими конями в его войске и в окрестных землях, так же, как и за их правителями. Лучшие кони должны быть в Орде, чтобы другие народы ее не обскакали…

              Внимательно оглядев беков, рассевшихся на подушках в тени шатра, Тохтамыш заговорил глухим голосом:

              - Ты, Батарбек, с пятью тысячами воинов пойдешь на Казань. Об эту пору там много купцов и торгового люда. Убивать их не надо. Отбери у них все товары, все припасы и скажи, что это в счет многолетних долгов московского князя. От Казани пойдешь на Москву: незаметно и быстро. Где пройдешь, не оставляй ничего и никого живого. Отойдешь от Казани, пошлешь одну тысячу на Владимир, другую – на Суздаль! Города брать с налету! Если не взяли изгоном, не биться, уходить к Москве.

              Батарбек упал ниц пред Великим ханом, лицом коснувшись пыльного ковра.

              - Я все понял, повелитель! Все исполним.

              - Кази-бей! – Тохтамыш повернул свое лунообразное лицо к буртану. – Ты пойдешь во главе тумена горских джигитов. Будь беспощаден! Отправь домой все лишнее, я знаю: ты привык кормиться с серебряных блюд и чаш, а в твоем обозе сотня молодых невольниц и красивых мальчиков… Ты поведешь свой тумен на полночь…

              - Но повелитель! –  буртанский оглан вскочил на ноги. Рыжая борода Кази-бея тряслась. – У нас мало припасов, мы не рассчитывали на долгий поход! У нас нет железных броней…

              - Пропитание воин находит сам! – жестко отрезал хан, прервав стенания буртана. – А брони в этом набеге вам не нужны – достаточно мечей и луков.

              - Куда мы идем, Великий хан? – не унимался Кази-бей.

              - Ты узнаешь об этом завтра на рассвете. Ступай к своим джигитам и скажи: ни один не вернется с пустыми руками!

              Когда беки, получив приказы на поход, кланяясь, вышли из шатра, хан склонился к мурзе Адашу – главному харабарчи Орды.

              - Отослал ли ты гонца к рязанскому князю Олегу?

              - Все сделано, как ты велел, Великий хан. Гонец ушел этой ночью, а сыновья новгородского князя Василий и Семен уже прибыли и ждут встречи с тобою.

              Тохтамыш кивнул головой и обратился к Кутлабуге.